20.10.25 ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЯ Ю. В. ТИТОВА СТРУКТУРА КОНЦЕПТА И МЕТОДЫ ЕГО ОПИСАНИЯ Рассматривается структура концепта, освещается проблематика, связанная с выявлением принципов и методик описания концепта. Ключевые слова: структура, актуальный признак, «пассивный» признак, внутренняя форма, образ, информационное содержание, интерпретационное поле, метод. Для наиболее полного осознания концепта необходимо построить определённую модель, которая будет отражать его структуру. Несмотря на то, что концепт обладает определённой структурой, его нельзя предста­вить в виде жёсткой струкзуры. Это объясняется его активной динамической ролью в процессе мышления - он всё время функционирует, актуализируется в разных своих составных частях и аспектах, соединяется с другими концептами и отталкивается от них. Исходя из этого, необходимо отметить, что концепт имеет сложную структуру. С одной сто­роны, к ней принадлежит «все го, ЧТО принадлежит строению понятия», а с другой стороны, в структуру концепта входит «всё то, что делает его фактом культуры» [1], а именно этимология, история, современные ассоциации, оценки и другое. Концепт можно признать планом содержания слова. Отсюда следует, что он включает в себя «помимо предметной отнесённости всю комму­никативно-значимую информацию» [2]. Это указания на место, занимаемое этим знаком в лексической системе языка. В семантический состав концепта входит вся прагматическая информация языкового знака, связанная с его экспрессивной функцией. Ещё одним компонентом семантики языкового концепта является «когнитивная память слова»: смысловые характеристики языкового знака, связанные с его исконным предназна­чением и системой духовных ценностей носителей языка [3]. Базой для образования концепта служит только то явление реальной действительности, которое становится объектом оценки. Ведь для того, чтобы оценить объект, человек должен «пропустить» его через себя, а момент «пропускания» и оценивания является моментом образования какого-либо концепта в сознании носителя культуры. Помимо ценностной составляющей, также в структуру концепта входят образный и поня­тийный элементы. Образная составляющая концепта связана со способом познания действительности. В данный элемент входят все наивные представления, за­креплённые в языке; «устойчивые картинки». Понятийный элемент формируется фактиче­ской информацией о реальном или воображае­мом объекте. Степанов выделяет три слоя или компонента, кото­рые есть у каждого концепта. В первый слой входит актуальный основной признак; ко вто­рому слою относится один дополнительный или несколько дополнительных признаков, «пассив­ные» признаки; третьим слоем концепта явля­ется его внутренняя форма, обычно вовсе не осознаваемая, запечатлённая во внешней, сло­весной форме. Таким образом, структура кон­цепта трёхслойна. В первом слое, то есть в актуальном признаке ч концепт реально существует «для всех поль­зующихся данным языком как средством взаи­мопонимания и общения» [там же]. Так как кон­цепт является средством общения, то в данном «слое» концепт включается и в структуры обще­ния, и в мыслительные процессы. Во втором слое или в дополнительных, «пас­сивных» признаках концепт реально существу­ет «только для некоторых социальных групп» [там же]. Третий слой, или внутренняя форма, только открывается исследователями. Но это не значит, что в данном слое концепт нс существует. «Кон­цепт существует здесь как основа, на которой возникли и держатся остальные слои» [там же]. С. Г. Воркачев выделяет в концепте понятий­ную составляющую (признаковая и дефиници- онная структура), образную составляющую 16 Вестник УлГТУ 4/2010(когнитивные метафоры, поддерживающие кон­цепт в сознании) и значнмостную составляющую - этимологические, ассоциативные характери­стики концепта, определяющие его место в лек­сико-грамматической системе языка [4]. В. И. Карасик различает в структуре концепта образно-перецептивный компонент, понятийный (информационно-фактуальный) компонент и ценностную составляющую (оценка и поведен­ческие нормы) [5]. Г. Г. Слышкин вычленяет в структуре кон­цепта четыре зоны - основные (интразону, экст­разону) и дополнительные - квазизону и квази­экстразону. Интразона - это признаки концепта, отражающие собственные признаки денотата (медведь - любит мёд, косолапый, сильный, ку­цый хвост, главенствует в лесу, его дрессируют и др.), в экстразону входят признаки, извлекае­мые из паремий и переносных значений (ленив (силен медведь, да в болоте лежит), тяжёлый (медведь - каток для укладки дороги), обилие шерсти (брови, что медведь лежат) и под.). Ква­зиинтразона и квазиэкстразона связаны с фор­мальными ассоциациями, возникающими в ре­зультате созвучия имени концепта с другим сло­вом, использованием эвфемизмов и др. [6]. Типы концептов весьма разнообразны - и по содержанию, и по структуре. 3. Д. Ионова, И. А. Стернин выделяют в структуре концепта, независимо от его типа, ба­зовый слой (ядро концепта, образ), информа­ционное содержание и интерпретационное по­ле концепта [7]. Базовый слой концепта представляет собой определённый чувственный образ. Этот образ есть единица универсального предметного кода (Н. И. Жинкин, И. Н. Горелов), которая кодирует данный концепт для мыслительных операций. Базовый слой может исчерпывать содержание концепта, если концепт отражает конкретные чувственные ощущения. В более сложных кон­цептах дополнительные когнитивные признаки наслаиваются па базовый слой. Признаков мо­жет быть много, они могут образовывать отно­сительно автономные концептуальные (когни­тивные) слои и наслаиваться от более конкрет­ного слоя к более абстрактному. Таким образом, базовый слой концепта - это чувственный образ, кодирующий концепт как мыслительную единицу в УПК и некоторые до­полнительные концептуальные признаки. Чувственный образ в структуре концепта не­однороден. Он образован: 1) перцептивными когнитивными призна­ками, формирующимися в сознании носителя языка в результате отражения им окружающей действительности при помощи органов чувств (перцептивный образ), включает зрительные, тактильные, вкусовые, звуковые и обонятельные образы; 2) образными признаками, формируемыми метафорическим осмыслением соответствующе­го предмета или явления [8].Этот образ можно назвать метафорическим или когнитивным, ко­торый отсылает абстрактный концепт к матери­альному миру. Так, в работах М. В. Пименовой исчерпывающе продемонстрирована роль кон­цептуальных метафор в формировании содержа­ния абстрактных концептов внутреннего мира человека - душа, дух и их английских соответст­вий. Показано на примере художественного тек­ста, что русский концепт душа концептуализи­руется через метафору дом: душу можно запе­реть на замок, в чужую душу можно проникнуть как в чужой дом - влезть в душу, забраться в душу, в неё можно закрасться, в ней можно жить [там же]. Когнитивные образы труднее формулируются по сравнению с перцептивными, но они, как правило, более многочисленны, что свидетельст­вует о важном месте, которое они занимают в структуре концепта, но они в одинаковой мере отражают образные характеристики концептуали­зируемого предмета или явления. Информационное содержание концепта включает минимум когнитивных признаков, оп­ределяющих основные, наиболее важные отли­чительные черты концептуализируемого пред­мета или явления. Совокупность базового слот! и дополнитель­ных когнитивных признаков и когнитивных сло­ёв составляют объём концепта и определяют его структуру. Хотелось бы отмстить, что многочис­ленных когнитивных слоёв в концепте может не быть, но базовый когнитивный слой с чувствен­но-образным ядром есть у каждого концепта. Информационное содержание многих кон­цептов близко к содержанию словарной дефини­ции ключевого слова концепта (если оно есть), но в него входят только дифференцирующие денотат концепта признаки и исключаются слу­чайные, необязательные, оценочные. Примеры информационных компонентов концептов: квадрат - прямоугольник, равные Стороны; звезда - мировое тело, самосветящееся, раскалённое; Москва - город, столица России. Третьим компонентом концепта является объёмная интерпретационная часть - совокуп­ность слабо структурированных предикаций, отражающих интерпретацию отдельных концеп­туальных признаков и их сочетаний в виде ут­верждений, установок сознания, вытекающих Вестник УлГТУ 4/2010 17в данном культуре из содержания концепта. Интерпретационное поле концепта составляет его периферию [9]. Интерпретационное поле неоднородно, в нём достаточно отчётливо вычленяются несколько зон - таких участков интерпретационного ноля, которые обладают определённым внутренним содержательным единством и объединяют близ­кие по содержанию когнитивные признаки, а именно: - оценочная зона, которая объединяет когни­тивные признаки, выражающие общую оценку (хороший/ плохой), эстетическую (красивый/ не­красивый), эмоциональную (приятный/ неприят­ный), интеллектуальную (умный/ глупый), нрав­ственную (добрый/ злой, законный/незаконный, справедливый/ несправедливый); - энциклопедическая зона объединяет когни­тивные признаки, характеризующие признаки концепта, требующие знакомства с ними на базе опыта, обучения, взаимодействия с депогатом концепта и т. д. Для концепта «гроза», к примеру - это такие признаки, как опасна для человека, наиболее опасна шаровая молния, бывает обыч­но летом, нарушает работу электроприборов, нельзя прятаться под высокими деревьями; - утилитарная зона объединяет когнитивные признаки, выражающие утилитарное, прагмати­ческое отношение людей к денотату концепта, знания, связанные с возможностью и особенно­стями его использования для каких-либо практи­ческих целей. Например: русский язык - слож­ный, нужный, необходимый, трудно выучить; - регулятивная зона объединяет когнитивные признаки, предписывающие, что надо, а что не надо делать в сфере, «покрываемой» концептом: русский язык - надо учить, надо говорить куль- турно; - социально-культурная зона объединяет ког­нитивные признаки, отражающие связь концепта с бытом и культурой народа: традициями, обы­чаями, конкретными деятелями литературы и искусства, определёнными художественными произведениями, прецедентными текстами. На­пример, концепт «русский язык» - Пушкин, Лермонтов, Есенин, Ленин, частушки, песни, луг, поле, берёзки, деревня, бедность, нищета, сарафан, кокошник и др.; - паремиологическая зона - совокупность когнитивных признаков концепта, объективи­руемых пословицами, поговорками и афоризма­ми, то есть совокупность утверждений и пред­ставлений о явлении, отражаемом концептом, в национальных паремиях (например: достижение результата в труде предполагает значительные усилия - без труда нс вынешь рыбку из пруда). Образ и информационное содержание кон­цепта представляют его информационный кар­кас, который имеет относительно структуриро­ванный характер. Интерпретационное поле, как воздух, прони­зывает концепт, наполняет его, заполняет «ме­сто» между его струкзурными компонентами это наименее структурированная часть концепта, она может быть описана как перечисление при­знаков. Обращает на себя внимание, что большинст­во исследователей вычленяют в составе концеп­та образ, определённое информационно­понятийное ядро и некоторые дополнительные признаки, что свидетельствует о принципиаль­ном сходстве в понимании структуры концепта в разных научных школах. Что касается методики исследования концеп­тов, «она заключается в интерпретации значения конструкций, объективирующих те или иные особенности концептов; в выявлении частотных (свойственных многим концептам) таксономиче­ских характеристик и определении по этим ха­рактеристикам общих типологических признаков исследуемых концептов. Затем - на их основе - обобщение особенностей концептов, а также вы­деление концептуальных структур, когнитивных моделей и языковых схем актуализации иссле­дуемых концептов в сравниваемых языках» [9]. Как отмечает Н. В. Крючкова, «для описания концепта в его синхронном состоянии необхо­димо синхронное исследование репрезентаций концепта в лексико-семантических системах языков, дополненное по возможности анализом результатов ассоциативных экспериментов и изучением дискурсивного функционирования слов, являющихся лексическими репрезентация­ми концепта. Такой анализ позволяет увидеть, ' какое содержание вкладывают носители того или иного языка в те или иные понятия, и вы­явить связи, существующие в концептуальной системе носителей языка (т. е. взаимодействие анализируемого концепта с другими концепта­ми). Материал ассоциативных экспериментов даёт возможность выявить наибольшее количе­ство актуальных для современного состояния сознания признаков концепта» [10]. Опишем концепт «гроза» в одноимённом произведении Островского «Гроза», в котором ядро вербально выраженного концепта «гроза» образуют все упоминания этого слова и слово­сочетаний с ним. Концепт «гроза» раскрывается за счёт ассоциативных рядов как угроза, дурной исход, ужас, смирение, восстание, возмущение против самого себя, неволя и т. д. 18 Вестник УлГТУ 4/2010В творчестве Л. М. Леонова образу огня отво­дится особое место, который повторяется неодно­кратно па протяжении всего творчества писателя: гроза, факел, «прометеева искра», пожар, пого­рел ыци на, «баловство со спичками» и другие. Можно представить следующие основные этапы семантико-когнитивного исследования: 1. Построение номинативного поля концепта. 2. Анализ и описание семантики языковых средств, входящих в номинативное поле концепта. 3. Когнитивная интерпретация результатов описания семантики языковых средств - выяв­ление когнитивных признаков, формирующих исследуемый концепт как ментальную единицу. 4. Верификация полученного когнитивного описания у носителей языка. Данный этап факультативен, но желателен, поскольку в любом описании концепта велика роль субъективизма исследователя в выделении и формулировании когнитивных признаков, а носители языка в специальном эксперименте могут подтвердить или опровергнуть правиль­ность выделения исследователем того или иного когнитивного признака. 5. Описание содержания-концепта в виде пе­речня когнитивных признаков. Следующие шаги будут зависеть от того, ста­вит ли исследователь своей задачей двигаться дальше в сферу когнитивно-семасиологических либо лингвоконцептологических исследований (то есть ставит ли он задачу описать семантику тех или иных языковых единиц с использовани­ем когнитивных данных или моделировать кон­цепт как единицу сознания). В первом случае полученные когнитивные данные просто используются для объяснения семантического развития исследуемых языковых единиц. Во втором случае необходим этап моделиро­вания концепта, который позволит описать кон­цепт как целостную ментальную единицу и пред­полагает несколько последовательных шагов: - описание макроструктуры концепта (атри­буция выявленных когнитивных признаков об­разному, информационному компонентам и ин­терпретационному полю и установление их со­отношения в структуре концепта); - описание категориальной структуры кон­цепта (выявление иерархии когнитивных клас­сификационных признаков, концептуализирую­щих соответствующий предмет или явление, и описание концепта как иерархии когнитивных классификационных признаков); - описание полевой организации выявленных когнитивных признаков (выявление признаков, составляющих ядро, ближнюю, дальнюю и край­ нюю периферию концепта, и представление со­держания концепта в виде полевой структуры). Итогом моделирования концепта в рамках лингвоконцептологического исследования явля­ется словесное или графическое представление содержания концепта в виде полевой структуры. 1. Словесная модель Концепт описывается словами, отдельно - ядро, ближняя, дальняя и крайняя периферия. Когнитивные признаки, выделенные и рас­пределённые по полевым зонам в структуре корцента, ранжируются по степени их яркости в структуре концепта (по процентному количеству установленных в эксперименте языковых репре­зентаций, объективирующих соответствующий когнитивный признак). 2, Графическая модель Её преимущество - в наглядности представ­ления полевой структуры, но в ней трудней ото­бразить содержательные компоненты концепта, поскольку в ней чисто технически трудно раз­местить всю необходимую содержательную ин­формацию. Необходимо помнить, что, даже рассмотрев всю доступную нам совокупность языковых средств выражения концепта, а также тексты, в которых раскрывается содержание концепта, проведя психолингвистические эксперименты и осуществив когнитивную интерпретацию их ре­зультатов, мы всё равно не получаем исчерпы­вающего описания концепта, это всегда будет лишь описание части концепта. Совершенно справедливо отмечает А. А. За- левская, «весьма наивной представляется вера некоторых исследователей в то, что якобы мож­но описать содержание некоторой языковой единицы в том виде, в каком она присутствует в со'знании носителей языка... мы можем лишь строить определённые предположения, модели и подобное в отношении того, что не поддаётся прямому наблюдению» [II]. Таким образом, любая модель концепта - это лишь исследовательская модель, некоторое при­ближение к концепту как ментальной единице. Так как концепт имеет в своем строении слои и «слои эти являются результатом культурной жизни разных эпох», то можно предположить, что и методов изучения концептов окажется не­сколько. Рассмотрим более подробно методы исходя из структуры концепта, предложенной Ю. С. Степановым. I, Метод определения буквального смысла или внутренней формы. Вестник УлГТУ 4/2010 19Впервые был поставлен вопрос о методе и применен к третьему слою, так как именно этот слой наиболее удален в историю. Вопрос о мето­де как о содержании возник в 40-е гг. XIX века в связи с «изучением быта и древностей русского народа по памятникам древней словесности и права» [I]. Данный вопрос был поднят К. Д. Ка­велиным, который исследовал особенности рус­ского уклада жизни, а именно буквальный смысл отношений между людьми - обряды, обычаи. В результате своих исследований К. Д. Кавелин сформулировал требование метода, которое при­водит 10. С. Степанов: «при изучении народных обрядов, поверий, обычаев искать их непосред­ственный, прямой, буквальный смысл или внут­реннюю форму (слова, обычая, обряда)» [там же]. В область исследования К. Д. Кавелина вхо­дил великий древнегреческий историк Фукидид, одной из заслуг которого является «применение метода реконструкции прошлого путём обратно­го заключения на основании культурных пере­житков» [там же]. Данный метод состоит в том, что по пережиткам, которые сохранились в жиз­ни общества, «умозаключать о том, чем они бы­ли и как действовали в те времена, когда были полностью нужными». Буквальный смысл может присутствовать в явлениях культуры, заключён­ных в словах или связанных со словами (напри­мер, «Восьмое марта»), но и в явлениях культу­ры, никак не обозначенных словесно (например, обычаи). Термин «буквальный смысл» синонимичен термину «внутренняя форма». Л. Л. Потебня оп­ределяет внутреннюю форму как «способ, каким в существующем слове представлено прежнее слово, от которого произведено данное» [ там же]. Необходимо отметить, что «метод Кавелина» получил широкое развитие в наше время. Ему следует выдающийся исследователь русской сказки В. Я. Пропп. Он считает, что сказку нуж­но сравнивать с социальными институтами про­шлого и искать в них её корни. То есть при ис­следовании концептов нужно обращаться к истории. 2. Исторические методы. Данный метод наиболее применим ко второ­му слою - пассивному. Суть исторического метода состоит в том, что «история концептов культуры строится как пре­емственность концептов» [там же]. То есть кон­цепты надо изучать на основе данных, сущест­вовавших ранее и передававшихся из поколения в поколение. И здесь следует привести мнение одного из учёных: «Обращение к историческому прошлому слова может помочь в уяснении его смысла» [3]. 3. Социальные методы. Третий метод применяется к активному, или актуальному, слою. Так как предметом науки о культуре являются не понятия, а то, как они пси­хически существуют в сознании индивида, а именно концепты, то концепты можно предста­вить как «некое коллективное достояние русской духовной жизни и всего русского, российского общества» [1]. То есть следует определить кон­цепты с социальной стороны. Существует такая категория фактов, которая отличается специфи­ческими свойствами; «её [категорию фактов] составляют способы мышления, находящиеся вне индивида и наделённые принудительной си­лой» [там же]. Эти факты состоят из представле­ний и действий и называются социальными (на­пример, обряды, обычаи). Таким образом, изу­чать концепты - изучать то, как они существуют в обществе. Культурные концепты «описывают действи­тельность особого рода - ментальную». Отсюда вытекает требование к описанию концептов: «требование генетической последовательности». Определение концептов складывается из исто­рически разных слоёв, различных по времени образования, по происхождению, по семантике, а поэтому «способ их суммирования в определе­нии по самому существу дела является генетиче­ским» [там же]. 4. Экспериментальные методы. Экспериментальные методы - это методы по­знания концептов, при помощи которых это яв­ление исследуется в условиях речевой практики. То есть данные методы позволяют установить частотность употребления того или иного кон­цепта в речи носителя языка. Экспериментальные методы применяются ко всем слоям концепта. Суммируя всё вышесказанное, можно сделать следующий вывод: при исследовании какого- либо концепта следует обращаться к истории, этимологии и ассоциациям. Все эти данные можно найти в различных словарях, а также вы­явить экспериментально. Но для описания какого-либо конкретного концепта недостаточно только лексикографиче­ских данных, то есть кроме определений, кото­рые предложены в толковых, исторических и этимологических словарях и данных ассоциа­тивных словарей, должны быть рассмотрены «деривационные связи лексемы, а также про­анализирована сочетаемость этой лексемы в общеязыковом употреблении или в определён­ной группе текстов» [12]. 20 Вестник УлГТУ 4/2010При изучении значения и структуры концепта важно такое понятие, как «концептуальная мо­дель», которое было выведено И. П. Михальчу­ком. Он понимал данное понятие как «способ экспликации семантической структуры концепта. Моделирование концепта включает определение базовых компонентов его семантики, а также выявление совокупности устойчивых связей ме­жду ними» [13]. Таким образом, реконструкция концепта - это выявление элементов концепта и их взаимосвязей. При создании модели концепта важен анализ лексем, выражающих данный концепт. К примеру, семантическое значение лексемы «дом» включает в себя следующие значения: по основной своей семеме дом - это здание, строение. Существуют также производно­номинативные значения, такие как: семья, люди; хозяйство отдельной семьи; династия. Фразеологически связанные значения лексемы «дом» в составе устойчивых сочетаний, посло­виц, поговорок могут быть представлены следующими семантическими группами: родина; нечто святое; то, у чего обязательно есть хозяин; умственное и физическое здоровье и т. д. Таким образом, описывая какой-либо конкретный концепт, нужно использовать мето­ды описания, перечисленные выше, выявить элементы концепта и обозначить их взаимосвязи. БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 1. Степанов, Ю. С. Константы: Словарь русской культуры / Ю. С. Степанов. - М., 2001. 2. Воркачев, С. Г. Методологические осно­вания лингвоконцептологии / С. Г. Воркачев // Теоретическая и прикладная лингвистика. - Воронеж, 2002. 3. Яковлева, Е. С. О понятии «культурная память» в применении к семантике слова / Е. С. Яковлева И Вопросы языкознания. - 1998. -№ 3. 4. Воркачев, С. Г. Счастье как лингво­культурный концепт/ С. Г. Воркачев.-М., 2004. 5. Карасик, В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В. И. Карасик. - М., 2004. 6. Слышкин, Г. Г. Лингвокультурные концепты и мегаконцепты / Г. Г. Слышкин. - Волгоград, 2004. 7. Попова, 3. Д. Очерки по когнитивной лингвистике / 3. Д. Попова, И. А. Стернин. - Воронеж, 2003. 8. Пименова, М. В. Душа и дух: особенности концептуализации / М. В. Пименова. - Кемерово, 2004. — 385 с. 9. Стернин, И. А. Методика исследования структуры концепта / И. А. Стернин // Методо­логические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж : Воронежский государственный уни­верситет, 2001.-С . 58-65. 10. Крючкова, Н. В. Лингвокультурное варьи­рование концептов / Н. В. Крючкова. - Саратов, 2005. 11. Залевская, А. А. Языковое сознание: во­просы теории / А. А. Залевская // Вопросы пси­холингвистики. - 2003. - №1. - С. 30-35. 12. Сергеева, Е. В. Интерпретация термина «концепт» в современной лингвистике / Е. В. Сергеева. - М., 1998. 13. Михальчук, И. П. Концептуальные моде­ли в семантической реконструкции (индо­европейское понятие «закон») / И. П. Михальчук // ИАН Серия литературы и языка. - 1997. - Т. 56, №4. Титова Юлия Владимировна, аспирант кафед­ры «Филология, издательское дело иредактиро-ван'ие» УлГТУ. Вестник УлГТУ 4/2010

8.10.2025.  Восприятие речи

§4. Восприятие и понимание речи (И.Н. Горелов К.Ф. Седов  Основы психолингвистики. Издательство "Лабиринт", редактура, оформление, текст, 2001.)

Рассмотрев в предыдущем разделе природу формирования высказывания, перейдем к анализу процесса восприятия и понимания речи. Казалось бы, декодирование поступающей речевой информации повторяет выявленную последовательность этапов порождения текста в обратном порядке. Выделяя в речевом потоке (или на письме) слова, слушатель (читатель) «расшифровывает» их значения. Владея грамматическими законами, он вскрывает соотнесенность лексем друг с другом и таким образом постигает содержание, смысл вербального сообщения.

Однако, как показали исследования отечественных и зарубежных ученых, дело обстоит гораздо сложнее. Разумеется, лексико-грамматические знания в понимании высказываний играют важнейшую роль. Но понимание - это не пассивное механическое движение от значения к смыслу. Это сложный целостный психологический процесс. И начинается он с поиска общей мысли высказывания, в котором огромное значение имеют предвосхищение и установка, возникающие в языковом сознании слушателя (читателя). С первых минут общения воспринимающий проявляет встречную мыслительную активность, направленную на постижения цели говорящего, мотива и скрытого смысла сообщения. Процесс декодирования опирается на множество факторов, не имеющих отношения к лексико-грамматической структуре языка. Он представляет собой изначально целостный процесс, на ход которого влияют и особенности ситуации социально-77

коммуникативного взаимодействия, определяющие тип речевого жанра, и знания об адресате, предшествующие началу общения, и характер статусно-ролевых отношений между собеседниками (коммуникативными партнерами), и невербальные (сознательные и бессознательные) элементы речи и мн. др.

Феномен прогнозирования в речевой деятельности мы рассмотрим отдельно. А сейчас перейдем к определению роли лексико-грамматических элементов в понимании речевого произведения.

Смысловое восприятие начинается с выделении значимых элементов речевого высказывания (слов). Этот процесс опирается на особый тип слуха, облает которым лишь человек, - фонематического слуха. Слух этот основан на способности выделять и идентифицировать звуки речи по их отношению к звуковым эталонам - фонемам.

Понимание слов представляется наиболее элементарной операцией декодирования высказывания. 

Однако и здесь адресат коммуникации сталкивается с определенными трудностями. Начнем с того, что на осмысление слов в реальном общении существенное влияние оказывает конкретная ситуация. 

Приведем пример диалога. - Черная? -Нет, красная. -А почему белая? -Потому что зеленая.

Рассмотренный вне ситуации общения, диалог может показаться абсурдным. Но если предположить, что в нем отражен разговор двух дачников возле куста смородины, то все недоумения исчезают.

Источником другого вида сложности смыслового восприятия становится то, что каждое слово в речи проявляет такие свойства, как многозначность и омонимия. Иными словами, в зависимости от контекста употребления одно и то же обозначение может передавать неодинаковое содержание. Так, например, слово острый в словосочетаниях острый ум и острая игла несет разное значение. 

Игнорирование такого контекста часто ведет к коммуникативным недоразумениям, которые хорошо иллюстрирует анекдот.

Встречаются два кандидата наук. Один, указывая с завистью на пухлый портфель другого: 78

- У тебя там, небось, докторская? - Нет, к сожалению, всего лишь ливерная.

Упрощенная линейная модель понимания речи наблюдается лишь в случае восприятия текста на иностранном языке. Изучающий неродной язык часто сталкивается с трудностями идентификации значения лексем, которые не «желают» складываться в целостные высказывания. Трудности эти преодолимы, если усвоение языка опирается на коммуникативные методики, использующие речевые контексты и ситуации (речевые жанры), в которых употребляются языковые единицы. Речевые контексты и конкретные коммуникативные ситуации и в ходе восприятия родной речи позволяют адресату общения выбрать из множества вариантов значений слова то, которое подразумевает говорящий.

Наряду с лексикой, в процессе понимания немаловажную роль играет и грамматика, ведающая правилами связного высказывания, т. е. законами соединения языковых единиц в речевом потоке. Здесь важным условием выступает то, насколько поверхностная синтаксическая структура фразы расходится с ее глубинной структурой. Напомним, что глубинные синтаксические структуры есть отражение общих логико-мыслительных схем выражения мысли. В общем количестве возможных моделей предложений они являются ядерными, наиболее часто употребляемыми и, стало быть, легче всего воспринимаемыми. 

Так, обычно человек лучше усваивает фразы, построенные по модели: S––––→ Р––––→О

 субъект→предикат→объект: «Мальчик позвал собаку». «Девочка пьет чай». В этом случае поверхностная синтаксическая структура высказывания не расходится с глубинной структурой, В тех же случаях, когда такое расхождение намечается, понимание предложений требует дополнительных речемыслительных операций трансформации, в которых фраза приводится в соответствие с глубинной структурой. И смысловое восприятие фраз «Дом строится рабочими» или «Ребенок укушен собакой» (О →Р→S) предполагает перевод их, приведение к исходной модели (S→Р→О) «Рабочие строят дом» и «Собака укусила ребенка».

Еще большие трудности для понимания несут в себе предложения, построенные на основе семантической (смысловой) ин-79

версии. К подобным конструкциям относятся, например, высказывания с двойным отрицанием: «Я не привык не подчиняться правилам». Близкой к такого типа фразам считаются предложения типа «Он был последним по скромности». И в первом и во втором примерах требуется перевод на язык ядерных глубинных структур. Первое предложение означает: «Я привык подчиняться правилам», второе -«Он был самым наглым».

Объектом понимания в речевой коммуникации выступает не слово, не отдельное, изолированное предложение, а целостный текст (дискурс). А потому успех декодирования сообщения зависит и от особенностей построения речевого произведения, т. е. его текстовой структуры. В разделе, посвященном особенностям функционирования текстов в речевой деятельности мы останавливались на понятии психолингвистической нормы текстовости, т. е. оптимальной структуре текста, которая соответствует последовательности возникновения речевого произведения в языковом сознании. 

Напомним, что обычно дискурсы, соответствующие норме текстовости строятся по принципу иерархии тем: в инициальной фразе намечается общая для всего текста тема (обобщенно формулируется содержание сообщения), которая затем дробится на подтемы (сжато передающие содержание значительных фрагментов речевого произведения), микроподтемы и т. д.

Если порождение речи - это развертывание замысла по модели, которая определяет норму текстовости, то понимание текста представляет собой обратный процесс - это свертывание речевого произведения к исходной (ядерной) речевой схеме, образующейся во внутренней речи и передающей глубинную смысловую структуру текста. Точное воспроизведение речи не есть его понимание. Об этом совершенно справедливо писал Н. И. Жинкин: «Если наш партнер воспроизведет буквально принятую последовательность предложений, мы не будем знать понял ли он сказанное. Механическое воспроизведение речи не является осмысленным». Истинное понимание речевого произведение базируется на выделении его ядерного смысла и формулировании этого смысла на языке адресата речи. 

Проще говоря, чтобы понять какой-либо текст, слушатель/читатель должен кратко передать его содержание своими словами.

При важности лексико-грамматической стороны декодирования, знания языка недостаточно для полноценного смыслового восприятия речевого сообщения. Большое значение здесь имеет 80

адекватная референция, т. е. соотнесение высказывания с реальной событийной ситуацией. Как справедливо указывал Н. И. Жинкин, «понимаем мы не речь (не текст), а действительность».

Проведите небольшой эксперимент с близкими и знакомыми. Попросите свою подругу ответить на вопрос: «Дочь твоей матери, но не твоя сестра. Кто это?» (друга, соответственно: «Сын твоего отца, но не твой брат. Кто это?»). Чтобы выполнить это несложное задание, нужно прокрутить в голове разные ситуации возможных родственных отношений. После чего становится ясно, что единственным ответом может быть - «Я».

Способность к правильному соотнесению речи с действительностью лежит в основе многих тестов, определяющих интеллектуальный уровень человека. Например: Оля светлее Сони, по темнее Кати. Кто из них самая темная, а кто - самая светлая?

Ответ на этот вопрос требует выстраивания целой иерархии реальных ситуаций. Только после этого мы можем утверждать, что самая светлая - Катя, а самая темная - Соня.

Еще сложнее обстоит дело с пониманием действительности, отраженной в целом тексте. В реальном общении здесь возможны коммуникативные недоразумения, которые мы опять-таки можем проиллюстрировать старым анекдотом.

Ночью раздался стук в окно. — Хозяин, дрова нужны? — Нет, не нужны.

Наутро глядь: во дворе дрова исчезли.

Незнание действительности, которая стоит за высказыванием, становится причиной коммуникативных недоразумений. Вспомним песню о рыбаке Косте, который «шаланды, полные кефали» приводил в Одессу. В ней, например, есть такие слова: «Фонтан черемухой покрылся», «но и Молдаванка, и Пересыпь обожают Костю-моряка». Если не знать реалий Одессы, а именно: Фонтан, Молдаванка, Пересыпь - районы города, - можно попасть в тупик: как может фонтан покрыться черемухой? что за молдаванка и пересыпь, которые обожают персонажа песни?

Кроме действительности, которая лежит за речевым произведением, текст несет в себе целостный смысл, связанный с мотивом речи, с той целью (интенцией), которую преследует автор высказывания. 

Иногда смысл сообщения лежит на поверхности, вытекая из значений входящих в текст фраз. Тогда его выявление 81

требует лишь умения выделять в речевом произведении наиболее важные в информативном отношении ключевые слова и ядерные фразы. На такой, кстати сказать, основе базируется техника скорочтения текстов, не содержащих подтекста: научных статей, газет, журналов и т. п. Многие студенты, сталкиваясь с необходимостью овладения к экзаменам за короткий срок большим числом произведений, поневоле открывают для себя такой метод чтения «по диагонали», когда в читаемом тексте, выделяются самые важные в информативном отношении элементы.

Однако речевые сообщения часто несут в себе неявно выраженную интенцию говорящего, скрытый смысл. Когда на занятиях студенты говорят преподавателю: - Уже четыре часа! - В аудитории холодно, мы так замерзли! - это вовсе не означает, что они ставят своей целью любезно сообщить, который час или охарактеризовать свое физическое состояние. Подтекст реплик прост: «отпустите нас, горемык, с лекции пораньше!» Скрытый смысл присутствует в пословицах и поговорках. Есть он и в художественных текстах. 

Причем в разных произведениях имеется своя «глубина» прочтения. Наиболее очевиден подтекст в литературе для детей, где, как правило, всегда присутствует нравоучительно-тенденциозное начало. 

Возьмем для примера отрывок из рассказа Е. Шварца «Чужая девочка».

Маруся, поссорившись с мальчиками, села в лодку одна и уехала вниз по реке. Мальчики вспомнили - там плотина. Они отправились на поиск, вдруг Сережа увидел какой-то красный предмет, он плыл по реке. Сердце его заколотилось, это была Марусина красная шапочка.

Текст может быть воспринят как простое перечисление событий. Но проникновение в смысловой подтекст заставляет читателя сделать предположение о том, что с героиней рассказа случилось несчастье, А вот пример другого рода - юмористический рассказам. Зубкова «Трешка», комический эффект которого построен на том, что его герой (он же рассказчик) делает вид, что не понимает подтекста речи собеседника.

Вот подходит недавно один: - Слушай, ты не мог бы одолжить трешку? - Мог бы, — говорю. И иду своей дорогой. - Куда ты? - спрашивает. 82

- В булочную, - отвечаю. - Мне трешка нужна, - говорит. - Мне тоже, - говорю. - Так ты не можешь одолжить, что ли? - спрашивает. - Почему? Могу, - отвечаю. - Ну? - говорит. - Что - «ну»? — говорю. - Так чего же не одалживаешь? - спрашивает. - Так ты же не просишь, - отвечаю. - Как не прошу? Прошу, - говорит. - Только хочу быть вежливым: - А даже не поздоровался, — говорю. - Ну здравствуй, — говорит. — Нет у тебя денег, что ли? - Здравствуй, - говорю. - Есть деньги. - Так не мог бы ты одолжить трешку? - спрашивает. - Мог бы, - отвечаю. И иду своей дорогой.

Тут он вдруг как закричит! - Подавись ты, - кричит, - своей трешкой!

Очень странный человек.

Еще раз повторим важную для нас мысль: истинное понимание необходимо отличать от запоминания текста. Многие студенты и школьники, особенно старших классов, подменяют обыкновенной зубрежкой полноценное овладение знаниями. Тренировка памяти доходит до того, что, идя на экзамен, студент может мысленно как бы «сфотографировать» текст учебника или лекции и потом, отвечая, как бы считывать его с листа перед мысленным взором. Однако выйдя из аудитории, он начисто забывает все то, о чем только что говорил преподавателю. Надо ли говорить, что такое восприятие бессмысленно. Бездумное воспроизведение текста часто ведет к его искажению, причем единицы, из которого строится речевое произведение, обычно не изменяются, однако смысл может быть изуродован до диаметрально противоположного. Ответы студентов-«зубрил» демонстрируют эту особенность наиболее ярко.

Хорошую иллюстрацию приведенного выше рассуждения можно найти в книге французского исследователя А. Моля «Социодинамика культуры». Здесь приводится типичная для армейской жизни ситуация передачи информации (приказа) по цепочке от капитана через адъютанта, сержанта и капрала -солдатам. 83

1. Капитан — адъютанту: «Как вы знаете, завтра произойдет солнечное затмение, а это бывает не каждый день. 

Соберите личный состав завтра в 5 часов на плацу в походной одежде. Они смогут наблюдать это явление, а я дам им необходимые объяснения. Если будет идти дождь, то наблюдать будет нечего, так что в таком случае, оставьте людей в казарме». 2. Адъютант - дежурному сержанту: «По приказу капитана завтра утром в 5 часов произойдет солнечное затмение в походной одежде. Капитан на плацу даст необходимые объяснения, а это бывает не каждый день. Если будет идти дождь, наблюдать будет нечего, но тогда явление состоится в казарме». 3. Дежурный сержант - капралу: «По приказу капитана завтра утром в 5 часов затмение на плацу людей в походной одежде. 

Капитан даст необходимые объяснения в казарме насчет этого редкого явления, если будет дождь, а это бывает не каждый день» 4. Дежурный капрал — солдатам: «Завтра в 5 часов капитан произведет солнечное затмение в походной одежде на плацу. Если будет дождливо, то это редкое явление состоится в казарме, а это бывает не каждый день». 5. Один солдат - другому: «Завтра, в самую рань, в 5 часов, солнце на плацу произведет затмение капитана в казарме. Если будет дождливо, то это редкое явление состоится в походной одежде, а это бывает не каждый день».

Подчеркнем еще раз: значительную роль в процессе восприятия высказывания играет встречная мыслительная активность адресата речи, запускающая механизм упреждающего понимания, прогнозирования в речевой деятельности.

§5. Прогнозирование в речево

 8.10.2025 г.   

Для самостоятельного изучения по "Основам языкознания"

 Классификация гласных звуков речи

 

Вопросы к рассмотрению:

1.   Акустические, артикуляционные, функциональные отличия           гласных и согласных звуков.

2.   Классификация гласных звуков..

 

Во всех языках мира звуки подразделяются на две группы: гласные и согласные. Деление звуков на эти типы происходит на основе акустических, артикуляционных и функциональных признаков.

Акустически гласные и согласные различаются тем, что гласные

являются результатом ритмических колебаний голосовых связок, в их

 основе лежит тон, а согласные – результат неритмических колебаний, что порождает шум. Голосовые связки вибрируют при произнесении звонких согласных и сонантов, при произнесении глухих согласных они пассивны и не участвуют в артикуляции.

Артикуляционно звуки отличаются тем, что при произнесении согласных звуков (consonants) выдыхаемый воздух

а) встречает полную или неполную преграду, возникающее при этом трение воздушной струи о стенки преграды создает шум, наличие которого является принципиальным отличием согласных звуков от гласных. Для преодоления этой преграды нужна сильная струя воздуха.

б) Мышечное напряжение сосредоточено в месте преграды.

 Интенсивность шума согласных зависит от ширины прохода: чем уже щель, тем сильнее шум.

Звонкие согласные звуки, при произнесении которых музыкальный тон превалирует над шумом, называются сонантами, или сонорными, остальные согласные называются шумными.

Функциональные отличия гласных и согласных состоят в том,  что гласные являются слогообразующими звуками, а согласные в большинстве языков не образуют слога. В некоторых языках  сонорные согласные образуют слог: сербский: крв – «кровь»; словенский – črv – «червь».

Самое активное участие при образовании гласных звуков принимает язык. Классификация гласных звуков в большинстве языков происходит с точки зрения горизонтального (продвижение тела языка вперед к нижним зубам и назад) а также степени подъема языка вверх к твёрдому нёбу (вертикальное положение языка), а также участия губ.

По ряду гласные русского языка подразделяются на гласные пе- реднего ряда [и, э], при их произнесении кончик язык продвинут вперед и упирается в края нижних зубов; среднего ряда [а, ы] язык ото- двигается горизонтально от края нижних зубов и занимает среднее положение и гласные заднего ряда [о, у], при их произнесении язык значительно отходит назад от края нижних зубов.

Тело языка при произнесении гласных не только продвигается вперёд или назад, оно одновременно поднимается в той или иной сте- пени и к твердому нёбу. В зависимости от степени подъема спинки языка различают гласные верхнего подъема [и, ы, у], среднего подъ- ема [э, о] и нижнего подъема [а].

При произнесении гласных [у,о] губы округляются и вытягива- ются вперед, т.е. они характеризуются как огубленные.

Так, например, гласный [у] в русском языке является звуком зад- него ряда, верхнего подъема и лабиализованным, [а] – среднего ряда, нижнего подъема, нелабиализованный и т.д.

В английском, немецком, французском языках гласных больше, они разграничиваются также и по долготе-краткости, открытости- закрытости, носовому оттенку (во французском) и т.д.

 Гласные английского языка

 

 

 27.06.2025 

для 2 курса ФИЯ

Тема « Вопросы языкознания в Древнем мире»

                              План

1.                  Лингвистические знания в Древней Индии:

а) веды, веданги.

б) грамматика Панини «Восьмикнижие» ( 3 в. до н.э.).

в) деятельность Катьяяны. Вараручи, Бхартхари, их заслуги в разработке лингвистических проблем.

2.                  Вопросы языкознания в древнегреческой философии и филологии.

 а) проблемы языкознания в философских трактатах.

б) вопросы языкознания в поэтике и логике.

в) александрийские и пергамские грамматисты. Позднейшие греческие грамматисты.

История любой науки, в том числе и языкознания, складывается из наблюдений над фактами, явлениями, которые фиксируют определенные знания об объекте этой науки.

 Этого мнения придерживаются все специалисты в области истории развития тех или иных наук Большинство ученых предлагают описать историю языкознания в хронологической последовательности, на оси времени и предлагают следующую периодизацию истории языкознания: а) древняя наука; б) средневековая наука; в) наука Нового времени; г) современная наука; д) наука будущего ( Б.А.Ольховников).

Языкознание Древней Индии.

 В Древней Индии памятники литературы – веды (веда- «знание», «священное знание») – появились раньше 6 века до н.э..  Это своды ритуальных и религиозных произведений, которые исполнялись жрецами при совершении торжественных жертвоприношений. Но и сейчас они остаются основанными священными книгами религии индуизма.

Древнейшей из вед является Ригведа – веда гимнов. По объему равна «Илиаде» и «Одиссее» вместе взятых. Она содержит 1028 лирических произведений, написанных разными стихотворными размерами.

Язык Ригведы- ведийский, входит в древнеиндийский язык – санскрит. Это письменный литературный язык брахма’нов, ученых и поэтов, отличался от разговорно-народных языков – пракритов.  

Яджурверда (веда яджусов»; Яджус – жертвенная формула).

Самаведа (веда саманов; саман – особого рода песнопение) и Атхарваведа  (веда атхарванов; атхарваны – особая категория жрецов, которая вобрала в себя разнообразные магические формулы, заговоры, заклинания).

Почти все гимны Ригведы вызывают любопытство своим содержанием, но для лингвистов-филологов интерес вызывает песня «Познание», посвященная богу Брихаспати, покровителю молитвы В ней рисуется мифический прототип земных содружеств - содружество древних риши (мудрых певцов), которые сообща, в согласии сотворили Речь (собственной мыслью, дав затем имена вещам). Приведем отрывок из этой песни:

О Брихаспати, первое начало Речи (возникло),

Когда они пришли в действие, давая имена вещам.

 Что было у них лучшего, незапятнанного,

Что было скрыто в них стало проявленным с помощью любви.

Когда мудрые мыслью создали Речь,

Просеивая ее, как зерно,- ситом,

Тогда друзья познали содружества.

 Их священный знак нанесен на Речь.

 

Созданная Речь оказывается доступна не всем:

Кто-то , глядя, не видит Речь,

Кто-то, слушая, не слышит ее.

 Кто  же ее  не «видит»? Ответ содержится в 6, 9 стихах.: 

Кто бросил в беде друга-единомышленника,

Нет тому права на Речь.   

 

Тексты этих и других вед были сочинены начиная со II- I тыс. до н.э., а языковедческие знания извлекались из них в IV –V вв до н.э. Такая дистанция между временем создания текстов и их исследованием объясняется тем, что IV – V в.в до н.э. складывается достаточно большой разрыв между разговорным языком эпохи или практитами  и языком священных ведических гимнов. В результате такого несоответствия между гимнами и разговорным языком, доходящего до непонимания текстов гимнов, возникает необходимость с одной стороны, объяснения, толкования ведических текстов, и, с другой стороны, надо было сохранять в чистоте язык священных книг, оберегать его от всяких «посягательств» со стороны практитов. В этих целях и создаются веданги, т.е. книги о ведах, которые описывают язык вед с различных сторон. Таким образом, в основе древнеиндийского языкознания лежат чисто практические цели: потребности удовлетворить нужды брахманов, жрецов.

 Ведангов было четыре: Шикша, Чханда, Нирукта, Вьякарана.  Эти книги посвящены различным аспектам вед. В Шикше описываются вопросы фонетики, в Чханде – метрики и стихосложения, Нирукте- лексики и этимологии, Вьякаране – вопросы грамматики. В целях канонизации санскрита была создана грамматика как наука прикладная, эмпирическая.

Индийская культурная языковая традиция отличается тем, что в ней ясно разделены две независимые линии: линия собственно ведической традиции или санскрита, и линии разных отклонений от вед. Каждой из этих линий соответствует особая разновидность литературного языка: для ведической традиции языком является санскрит, для буддийской – язык пали. Ведическая традиция сохраняет в себе все мифологические представления индийцев, канонизирует их, сводит в систему и на этой основе устраивает правовые, имущественные и этические нормативы. Создатели ведических канонов занимались «редактированием» и упорядочением мифологии, по мере возможности точно следуя мифологическим источникам. Поэтому содержанием ведической традиции тесно связано прямо с именами божеств, а тексты сакрализованы и возведены к божественным источникам.

В этом видна разница между китайской и индийской культурными традициями. Мифологические тексты китайцев были отредактированы и кодифицированы Конфуцием так, что мифологический пантеон (храм, совокупность всех богов) был отделен от норм деятельности и поэтому тексты не сакрализованы и не возводятся к божественным источникам

Связь ведической традиции с обрядом, который включает в себя музыку, танец и изобразительные средства, предъявляла особые требования к правильности речи. Речь должна быть правильно не только в отношении смысла, но и верно в отношении звуковой формы. Если не соблюсти эту орфоэпическую правильность, но нарушится должная связь между смежными искусствами, входящими в обряд. Так как текст сакрализован, понятие о правильности речи в ведической традиции употребляется как синоним сакральности текста. На этой основе развивается индийская грамматическая традиция.

Наиболее известным грамматистом Древней Индии был Панини (жил  около 4 в. до  н.э.). Он автор первой в Индии нормативной грамматики санскрита и частично ведийского языка. Возникало много вопросов об авторстве Панини и его предшественниках. Поэтому и в Индии, и в Европе возникла даже особая отрасль – паниниведение.  По наиболее распространенной т.зр. труд Панини («Восьмикнижие)»  был создан в период от VII до  II  в. до н.э.

Индийские и китайские источники указывают на существование версий индийской грамматики до Панини, возводя начало грамматических знаний к богу Шиве.  «Восьмикнижие» Панини считается окончательным вариантом грамматического канона, сложившимся в результате многократного редактирования и систематизации. Как известно, в тексте Панини есть упоминания о ряде его предшественников- грамматиках Бхардваджи, Шакатайна, Апишали, Шакальи, Гаргью и некоторых других, Но материалов, подтверждающих эти высказывания, не сохранилось.

После труда Панини индийская традиция занята преимущественно комментированием Панини и распространением ее на практиты. Лишь в ХVII в., в так называемой Школе  грамматика  неограмматистов, совершается перестройка трактата Панини, но она по преимуществу касается порядка расположения правил, а не их содержания. (Амирова и др. и др. Очерки по истории лингвистики. М.1975., с. 77).

Сам Панини в своем труде не признает своего авторства, а лишь отмечает, что передает и приводит в систему знания, которые накоплены до него и содержат сакральный (священный) смысл

  В тексте Книга Панин называется «Восьмикнижие». Она состоит из 8 глав или книг, содержащих 3996 сутр (стихотворных правил), расположенных без логического порядка, дабы полностью гарантировать недоступность текста. Текст Панини прозаический. Термины «Восьмикнижия» и его композиция указывают на то, что текст должен был заучиваться наизусть).

Большое место уделяется фонетике. Автор подробно останавливается на комбинаторных звуковых изменениях, касается вопросов ударения. Более подробно Панини разбирает морфологические явления: он выделяет различные классы глагольных корней, типы окончаний в именном склонении. Понятия корня и суффикса анализируются на основе парадигмы слова. Панини знакомы понятия нулевой морфемы и внутренней флексии.

         Основная цель грамматики - установление нормы литературного языка для внедрения в обиход «земных богов» - брахманов.

 Грамматика носит синхронный характер. Это обусловлено тем, что в период Панини и до него слово рассматривалось как вечное, неизменное. Этим обусловлено неразличение словоизменения и словообразования. 

Панини впервые дает образец сравнительного метода (что дало повод утверждениям, будто Панин – родоначальник сравнительно-исторического языкознания), сравнивая санскрит и ведийский язык в области фонетики, морфологии, словообразования и отчасти синтаксиса. Однако Панини только констатирует факты, различия, но не делает из этого никаких выводов.

Грамматика Панини построена от содержания к форме, т.е. для передачи определенного смысла подбираются соответствующие морфемы и диктуемая коммуникативной задачей конструкция. Поскольку главная задача грамматики- построение правильного предложения, поэтому даются сведения: о глагольном управлении, об эквивалентных глагольных и именных словосочетаниях.

 Кроме основного текста «Восьмикнижие» содержит приложение – списки с общими грамматическими свойствами глаголов и имен.

В течение 2-х тысячелетий правила Панини были непререкаемым авторитетом  в грамматике классического санскрита.  Метод анализа слова по его морфологической структуре, предложенный Панини, используется и сегодня ( Вопросы языкознания, 1976, № 3, с.80).

Кроме Панини, в Древней Индии известны и другие имена языковедов: Катьяяну ( 3 в. до н.э.), Вараручи ( 3 в. до н.э.), Патанджали ( 2-1 до н.э.), Бхартхари (1 в. до н.э.).

Историки языкознания отмечают, что Катьяяну и Патанджали разъясняли грамматические формулы Панини. Вараручи в своем труде «Освещение практитов» описывает современный ему язык, который восходит к санскриту, сравнивает факты практитов и санскрита, видит связь фонетики и морфологии.

Определенные заслуги в древнеиндийском языкознании приписывают философу-языковеду Бхартхари (1 . до н.э). Его основной труд называется «Вакьяпадийя», в котором наибольшее освещение получают вопросы синтаксиса. Предложение им определяется как единое неделимое высказывание, выражающее неделимое значение. Слова, по мнению, Бхартхари, искусственны и ничего не выражают. Но очень важно, что он у слова выделяет три аспекта: письменная форма, фонологическая структура, номинативная функция.

Сильной стороной концепции Бхартхари является  и то, что он требует обращения к предшествующим лингвистическим традициям. Эта мысль выражается в поэтической форме: «богиня знания не дарит своей улыбки тем, кто пренебрегает прошлым».

В работе Бхартхари излагаются некоторые философские вопросы языка. Он утверждает:

1) Язык- дар божества;

2) Знания связаны со словом;

3) слово реализуется через три стадии: провидическую, промежуточную, артикуляционную;

4) речь может быть правильной и неправильной.

Характеризуя языкознание Древней Индии историки отмечают успехи грамматистов в разработке вопросов фонетики, морфологии, лексикографии. Они давали подробную артикуляционную классификацию звуков и близко подошли к понятию фонемы.

Выделяли 4 части речи: глагол, имя, частицу, предлог. У имени отмечают 7 падежей, а у глагола находят настоящее и и прошедшее времена. Лексикография удовлетворяла нужды в чтении и понимании содержания ведических гимнов; был составлен словарь непонятных в ведах слов.

 

2. Вопросы  языкознания в древнегреческой  философии и филологии

1.Проблемы языкознания в философских трактатах: а) происхождение языка;

 б) соотношение языка и мышления;

в) учение об этимологии; г)  проблемы грамматики.

2. Вопросы языкознания в поэтике и логике Аристотеля.

3. Александрийские и пергамские грамматисты.

4. позднейшие  греческие грамматисты.

В древнегреческой филологии период с IV по  Iв. до н.э. в целом характеризуется как философский. В философских спорах ученых Древней Греции затрагивается ряд вопросов, являющихся фундаментальными и для лингвистики наших дней.

1) Проблема происхождения языка

Античные философы выступали против божественного происхождения языка. Наиболее развернутые рассуждения по этой теме находим у Вартрувия:

В древнее время люди рождались и жили в лесах, пещерах, трущобах и поддерживали жизнь, питаясь дикой пищей. И вот тогда в каком-то месте тесно растущие деревья, качаемые бурями и ветрами, вследствие взаимного рения ветвей произвели огонь, так что те. Кто были близ этого места, устрашенные ярким пламенем, разбежались. Потом, успокоившись и подойдя ближе, они заметили, что теплота от огня очень приятна телу, подбрасывая дрова и поддерживая ими огонь, они приводили других и, подавая знаки движениями,  показывали,  какую получили пользу. Так как на этом сборище людей раздавались  различные, производимые дыханием голоса, то под воздействием ежедневного навыка люди установили слова, какие пришлось, и затем, обозначая часто употребляемые вещи, начали. Как это получилось самопроизвольно, говорить, и так создали между собой речь.

Против божественного происхождения языка выступали Диоген, Тит Лукреций, он утверждал звукоподражательный характер языка.

Диодор Сицилийский- древнегреческий историк излагал теорию Демокрита и связывал вопрос о происхождении языка с происхождением человека

2) Проблема соотношения языка и мышления- это проблема соотношения вещей, понятий, слов

В зависимости от того, как отвечали на вопрос о соотношении между предметами и их названиями, философы разделились на две группы:

1.      фюзеисты,

2.       тезеисты.

Фюзеисты («по природе») полагают, что имена от природы, т.к. «первые звуки подражали вещам». Вот как говорит об этом Лукреций:

В голосе грубость зависит от грубости телец первичных. А его нежность, напротив, от нежности этих последних. Фюзеисты были оптимистами. Они говорили, что «..нет такого слова, для которого нельзя было бы указать определенное происхождение». Этой точки зрения придерживались Гераклит Эфесский

«Согласие ощущения вещи с ощущением звука» стоики считают как бы колыбелью слов. Августин говорил, что если вещи не звучат (не звукоподражательны), то для них существует осязательное  воздействие: мед сладостно действует на слух, следовательно – это их этимология.

Противники этого направления – тезеисты считали, что названия даются по установлению, согласно обычаю, т.к. существует много несоответствий  между вещью и названием. Эти несоответствия заключаются в том, что

а) существует полисемия слов;

б) многие понятия имеют несколько названий (синонимия); одно слово может заменяться другим; многие понятия остаются  без словесного обозначения. Аристотель также придерживался этой точки зрения. Он читал, что имена становятся символами, когда получают условное значение.

Вот как рассуждает Диоген из Энеиды:

Мы же верим тем философам, которые говорят, что имена назначены вещам путем установления и обучения для того, чтобы люди имели средства легкого общения друг с другом»

Эпикур: .. и имена сначала возникли не от установления, но самые природы людей, испытывая особые в каждом племени впечатления и получая особые восприятия, по особому выдыхали воздух. Под воздействием каждого их этих впечатлений и восприятий. Соответственно разнообразным особенностям местностей и племен. Впоследствии же в каждом племени сообща установили особые обозначения для того, чтобы взаимосообщение стало менее двусмысленным и более старым.

Две эти точки зрения пытался примирить философ-идеалист Платон.  Диалог «Кратил» или о правилах имен» написан в форме разговора между сторонниками разных теории о происхождении имен. Кратил – сторонник природной теории. Гермоген – условной. Сократ выражал т.зр. самого Платона, который не поддерживает ни ту, ни другую т.зр. Платон считает, что язык может существовать только в идее, в языке заложена целесообразность, а не произвольная прихоть. После этого спора разгорелась полемика об аналоги и аномалии ( о взаимоотношениях самих слов).  Аналогисты считали, что существуют закономерности, аналогии, правила. К ним относится Аристарх Самофракийский. Аномалисты – Кратес Малосский считали, что правила имеют много исключений, например, в обиход языке много отклонений, нет морфологического единообразия ( Афины – форма мн. ч. единичный предмет обозначает, сирота – сущ. Общего рода . Спор этот представлен в трактате  «Латинский язык» Варрона ( римского ученого).  Сам он занимает уклончивую позицию, стараясь примирить эти две точки зрения. Спор имел положительный результат - привлек внимание языковедов к анализу грамматических явлений.

 В) Учение об этимологии ( проблема слова)

Эмпирик Секст утверждал, что три вещи между собой сопряжены: обозначаемое, обозначающее и объект. Обозначаемое - это тот предмет, заранее существующий, выражаемый звуком; обозначающее – это звук, например, Дион, а объект – сам Дион.» т.обр., можно сделать вывод, что стоики различали в слове, кроме звуковой оболочки, и такие стороны, как денотат и референт.

Другой представитель стоицизма Диоген Вавилонский в словарном составе языка выделяет пласт варваризмов: «варваризм- это слово против обычая состоятельных эллинов». Слово, по его мнению, состоит из элементов. Элементами слова он считает буквы.

 Диоген Вавилонский отличал слово от предложения. «Предложение всегда значаще, слово бывает и не значащим» - утверждает он.

Выводы: 1. Древнегреческие ученые рассматривали вопросы фонетики, хотя четкой границы между звуком и буквой не было, в этом они уступали древнеиндийцам. Платон в диалоге говорит о гласных и безгласных звучных (гласные, полугласные, безгласные)..

 В основу классификации кладется физиологический принцип: элементы раствора рта, место образования, густым и тонким придыханием».

 Аристотель, определяя звук, как не всякий, а такой, из которого может возникнуть разумное слово, был близок к понятию фонемы. Он говорил, что и у животных есть неделимые звуки, но они не являются элементами, «не есть имя».

Аристотель выдвинул и проблему слога, как сочетания гласного и согласного.

3.                  Разработка грамматических проблем. В диалоге «Кратил» есть попытки классифицировать части речи на логической основе, выделяя имя и глагол. Глаголом он называл то, что относится к действиям, а именем – то, что обозначает того, кто совершает эти действия. Подробно эти вопросы рассматриваются у Аристотеля. (384-322 до н.э.)

Учение о частях речи возникает у Аристотеля в недрах логики и риторики. Понятия слова еще нет, а части речи выделяются как элементы предложения ( =речи). Предложение есть сочетание имени и глагола. Глагол отличается тем, что он имеет время и обладает предикативной функцией.  В «Риторике» Аристотель выделяет три части речи: имя, глагол, союз. Он вводит понятия падежа, имени или глагола (под которым понимает косвенные формы этих частей речи.

 Имена бывают мужского, женского и ср. рода, а по структуре – сложными и простыми, т.е. они могут состоять из трех, четырех, многих имен.

В «Поэтике» Аристотель выделяет 8 частей изложения: элемент (т.е. звук), слог, союз, член, имя, глагол, падеж и предложение (связная речь любых размеров). Предложение Аристотель определяет, как составной звук, имеющий самостоятельное значение, ОТДЕЛЬНЫЕ ЧАСТИ КОТОРОГО ТОЖЕ ИМЕЮТ САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ ЗНАЧЕНИЕ. ИМЕННО ЭТО ОТЛИЧАЕТ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ОТ ДРУГИХ ОБРАЗОВАНИЙ.

Кроме элемента и слога, все части «изложения» значащие. Имя и глагол имеют самостоятельное значение. Учение Аристотеля о ч.речи не имеет еще собственно-грамматического значения. Но оно послужило стимулом для создания грамматики.

Окончательное отделение грамматики от философии и канонизация восьмичленной системы частей речи связаны с эпохой эллинизма.

  Александрийский период (Александрийские и пергамские грамматисты).

В рез-те завоеваний Александра Македонского греч. Культура распространилась на Восточное средиземноморье, Переднюю Азию и Причерноморье. Особое значение для развития филологии имели Пергам в малой Азии и Александрия в Египте. Здесь были созданы крупнейшие хранилища рукописей – Александрийская и Пергамская библиотеки. В Александрийской библиотеке было собрано около 700 тысяч свиткой \\ томов – большинство произведений греч. Культуры и науки, переводы произведений восточных литератур. Здесь и работали грамматики. Филологи периода эллинизма занимались собиранием и изучением рукописей, критикой и филологическим истолкованием литературных текстов (экзегодой); истолкование всего произведения получило наименование комментария, а отдельных его мест- схолии.

 Между пергамскими и александрийскими филологами возникли споры по вопросу аномалии и аналогии. Пергамские фйилологи подчеркивали аномалию языка, т.е. несоответствие слова и вещи, а также грамматических явлений. Александрийские напротив, подчеркивали роль аналогии, т.е. тенденции к единообразию грамматических форм.

 Критерием правильности языка признается речевой обычай. В связи с этим возникает проблема общего языка. В грамматике есть правила (аналогии) и исключения ( аномалии).

Крупнейший представитель александрийской школы – Аристарх Самофракийский (пер.пол. 3 в. до н.э.)- выделяет 8 ч.речи: имя ( nomen)- склоняемая  или падежная часть речи, глагол (verbum)- беспадежная часть речи, имеющая времена, лица и числа; причастие( partucipium) –слово причастное с особенностями глаголов и имен, у прич. нет лица и наклонений; член (artikulis)- склоняемая часть речи, стоящая как впереди, так и позади имен; имеет род, число, падеж и употребляется для указания на предварительную известность, то, что называется отнесением; местоимение ( pronomen) -слово, которое, по мнению, Аристарха изменяется по лицам и употребляется как заменитель вместо имени; предлог (praepositio) –часть речи, стоящая передвсеми частями речи и в составе слова и в составе предложения., наречие (adverbum)- несклоняемая часть речи, высказываема о глаголе или прибавляемая к глагол; союз (coniuctio)- часть речи, связующая и упорядочивающая мысль.

Дионисий Фракийский- конец 2 в. до н.э. и Аполлоний Дискол – вторая пол. 3 века, известный своими работами по синтаксису.