15.04.2020
Лекция
«Синтаксические типологические особенности русского и дагестанских языков»
1. Определение предложения.
Основными единицами синтаксиса являются словосочетание
и предложение. Предложение как синтаксическая единица, обладающая смысловой и
интонационной законченностью, одинаково выделяется во всех сравниваемых языках.
Для русского
и дагестанских языков характерно многообразие предложений, причем это
многообразие создается различными признаками, параметрами, отношениями между
говорящим и окружающей действительностью.
Объединение слов в словосочетания и предложения
происходит по грамматическим правилам и законам, свойственным каждому конкретному языку. Построение
предложения – один из самых важных, самых существенных особенностей
грамматического строя языка.
В истории предложения и связанных с ними категорий
наиболее ярко проявляются основные внутренние законы развития того или иного
конкретного языка.
На протяжении истории
науки о языке предпринимались различные попытки выделения предложений,
определения их существенных черт.
Наиболее
распространенное определение предложения следующее: предложение – это
грамматически оформленная по законам данного языка целостная единица речи,
являющаяся главным средством формирования и выражения и сообщения мысли.
1. Античные филологи исходили из
содержательной стороны, определяя предложение как соединение слов, выражающих
законченную мысль.
2. В 19 в
логическое направление в языкознании определяло предложение как словесное
выражение логического суждения. Но логическое суждение есть утверждение или
отрицание чего-либо, а большая часть предложений (вопросительных,
побудительных) под суждение не
подпадает.
3. При формальном подходе к определению предложения
исходили из особого характера интонации, наличия определенных классов форм и т.д.
Формальные признаки являются разными у разных типов предложений даже в одном
языке. Хотя они очень важны, полностью исходить только из этих признаков нельзя.
В русской грамматической науке выдвинуты следующие
характерные признаки предложения: интонация
сообщения, модальность и предикативность, т.е. совокупность таких
грамматических категорий, которые определяют и устанавливают природу
предложения как грамматически организованной единицы речевого сообщения,
выражающей отношение говорящего к действительности и воплощающей в себе
относительно законченную мысль.
Предикативность – выражение языковыми средствами отношения содержания
высказываемого к действительности [Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. 1985: 225]. Грамматически это
выражается категориями времени и лица:
Студент пишет конспект (писал, будет
писать); зеленая листва, но: листва
зелена (существует отнесенность во времени – настоящее время).
С категорией предикативности тесно связано понятие
модальности. Модальность – это грамматико-семантическая категория, выражающая отношение
сообщаемого к действительности или отношение говорящего к высказываемому, его
оценку отношения сообщаемого к объективной действительности[Розенталь Д.Э.,
Теленкова М.А. 1985: 131].
Различают модальность
объективную, которая выражает отношение
сообщаемого к действительности: реальность/ирреальность, возможность/невозможность,
необходимость/вероятность, например:
«На улице холодно»
(реальность), «Уже нельзя ходить без пальто» (невозможность), «Нужно позвонить домой,
чтобы прислали теплые вещи» (необходимость)
и модальность субъективную, выражающую отношение
говорящего к сообщаемому: уверенность/неуверенность, сомнение, экспрессивную
оценку, например:
«Конечно, она мне написала», «Неужели тебе это не мешает?»
Из приведённых примеров видно, что субъективная модальность
может выражаться вводно-модальными словами: «Это было, кажется, недавно» ; частицами: «Вот ведь беда-то какая»; интонацией: «Кто
тебя просил!»; междометиями: «Ах,
какая чудная ночь»; порядком слов: «Поймет он тебя. Жди…»(т. е.
конечно, не поймет). Кроме того, средством выражения субъективной модельности
являются специальные синтаксические конструкции, сочетания знаменательных слов
с частицами.
Объективная модальность выражается синтаксическими
категориями наклонения: изъявительного (настоящего, прошедшего и будущего
времени), сослагательного, условного, желательного и долженствования. Причём
модальные глаголы в своих лексических значениях воплощают объективную
модальность.
Предикативность и
модальность в предложениях реализуются чаще всего через глагольные категории. Однако существуют односоставные предложения
типа: «Тишина. Войне конец» и т. п., не
имеющие в своем составе предикативных (глагольных) слов. В таких предложениях
основным средством выражения предикативности является интонация, например: «Заря.»; «Дочь или сын? – Сын!».
Построение
предложения – один из самых важных, самых существенных элементов
грамматического строя языка.
Изучая правила составления предложений, синтаксис
прежде всего должен выяснить, как слова и словосочетания, объединяясь в
структуре предложения в качестве его членов, образуют предложение, в чем
заключаются характерные конструктивно-грамматические признаки предложения в том
или ином языке.
2. Синтаксическая типология.
Синтаксическая
типология наиболее последовательно была
разработана в 30-х годах 20 столетия
русским, советским ученым И.И.Мещаниновым.
Им были выделены три основных синтаксических типа языков.
1. Языки пассивного строя, в которых ни субъект,
ни объект не получают никакого грамматического оформления и объединяются в один
комплекс, подчиненный ведущему компоненту. Глаголы в этих языках не делятся на
переходные и непереходные. К этому типу относятся, например, инкорпорирующие
языки индейцев Северной Америки и чукотский язык.
2. Языки эргативного строя. В этих языках
глагол-сказуемое не только координируется с подлежащим, но и управляет им, что
находит грамматическое выражение в постановке подлежащего в эргативном падеже,
если глагол переходный, и в абсолютном падеже, если глагол непереходный. К
языкам эргативного строя относятся баскский,
аварский и др. дагестанские языки.
3. Языки номинативного строя, для которых
характерно употребление именительного падежа в позиции подлежащего независимо
от того, является ли глагол-сказуемое переходным или непереходным. К языкам
номинативного строя относятся индоевропейские, монгольские, финно-угорские
языки [Мещанинов 1984].
Современные
языковеды выделяют пять типологических
систем языков (типов строя языков): номинативный, эргативный, активный,
классный и нейтральный.
К номинативным языкам относится большинство
языков мира, в том числе все языки индоевропейской, тюркской, монгольской
семей, афразийской макросемьи, уральской макросемьи, тунгусо-маньчжурские языки
алтайской семьи, большинство языков китайско-тибетской семьи. В номинативных
языках весь строй предложения направлен
на максимальное различие субъекта действия
и его объекта. Во-первых, оппозиция падежа для субъекта действия
(номинативного, или именительного падежа) и падежа для объекта (винительного и
других косвенных падежей). Во-вторых, лексико- грамматическое противопоставление
переходных и непереходных глаголов. В- третьих, противопоставление прямого и
косвенного объектов.
В эргативном строе языков происходит
максимальное различение более активных действий и действий менее активных и
самостоятельных.
Это
различение осуществляется 1) переходными (активными) и непереходными
(пассивными) глаголами; 2) оппозицией двух падежей для субъекта действия в
зависимости от его большей или меньшей активности (при большей активности
субъект действия, подлежащее, стоит в эргативном падеже, а при меньшей
активности подлежащее стоит в абсолютном падеже; 3) оппозицией двух падежей для
объекта действия в зависимости от большей или меньшей активности (при большей
активности требуется прямой объект в абсолютном падеже, при меньшей активности
объекта действия берется косвенный объект в эргативном
падеже. В номинативной
конструкции различаются падежи именительный и
винительный по передаче ими субъекта и объекта, тогда как в эргативной
конструкции один и тот же падеж выступает с функциями того и другого.
Выполнением обеих функций выделяется абсолютный падеж, включаемый, как и
активный, в число специально выделяемых этой синтаксической системой [Мещанинов
1984:8]. К языкам эргативного строя относятся
иберийско-кавказские языки,
баскский язык, папуасские,
австралийские, чукотско-камчатские, эскимосско-алеутские языки.
Эргативную
конструкцию отличает то, что подлежащее при переходном глаголе-сказуемом
получает особое падежное и согласовательное оформление, отличное от оформления
подлежащего при непереходном глаголе. Такое оформление называется эргативным; в
частности, это может быть особый эргативный падеж подлежащего при переходном
глаголе. При этом подлежащее при непереходном глаголе совпадает по форме с
прямым дополнением; ср. в аварском языке: вас
в-екерула «мальчик (муж. кл.) бегает»; вас-ас
яц й-еццула «мальчик (эрг.) сестру (жен. кл.) хвалит».
Установлено,
что эргативная конструкция, так же как и отличающаяся от нее номинативная, при
которой подлежащее выражается одинаково при переходном и непереходном
глаголе-сказуемом, а прямое дополнение – отличным от него образом, представляют
собой не единственно возможные способы выражения субъектно-объектных отношений,
представленные в языках мира.
При
включении в рассмотрение наряду с непереходными глаголами, обозначающими
активное действие (типа «бегать»), также непереходных глаголов, обозначающих
состояние (типа «спать»), обнаруживаются и другие специфические конструкции,
прежде всего так называемая активная, при которой независимо от переходности
глагола единообразно оформляется активный производитель действия – агенс
(выраженный подлежащим переходного глагола и непереходного глагола действия),
противопоставленный его пассивному претерпевателю – пациенсу (выраженному
прямым объектом переходного глагола и подлежащим глагола состояния).
Языки активного строя. Язык активного строя –
язык, обладающий типологией, ориентированной на
семантическое противопоставление не субъекта и объекта, как в
языках номинативного строя, а так называемого активного и инактивного начал
[Климов 1977]. В лексике активный строй проявляется в
распределении существительных на классы активных (одушевленных) и инактивных
(неодушевленных), глаголов и на классы активных (глаголов действия) и стативных
(глаголов состояния), при отсутствии класса имён прилагательных. В
синтаксисе для активного строя характерны корреляция активной и инактивной конструкции
предложения, противопоставление так называемого ближайшего и дальнейшего
дополнений. Активная конструкция обусловлена активным
глаголом, инактивная – стативным. В морфологии для имени специфична
морфологическая категория притяжательности, различающая формы
органической неорганической принадлежности
(при наличии системы склонения активный падеж противополагается инактивному).
Языки активного строя распространены в Северной и Южной
Америке
Единственный
искусственный язык активной типологии – арахау.
Классный строй. Для языков классного строя характерно
разделение частей речи на семантические классы (разряды). Например, глаголы
делятся на глаголы ситуации и глаголы качества. В кругу существительных есть
разряд человека, разряды животных, растений, длинных предметов, предметов
кротких, круглых плоских и т. д. Этим
классам соответствуют определенные конструкции
предложения. К этому строю относятся языки Центральной Африки и языки банту.
Нейтральный строй. Имя и глагол здесь морфологически
не дифференцируются. Здесь сложно указать
семантико-синтаксическую доминанту предложения. Они нейтральны и в передаче
субъектно-объектных отношений и в различении активных и неактивных действий. В
отношении нейтральных языков Г. А. Климов [Климов 1983] писал, что их
структурные характеристики не укладываются в рамки каких-либо других языковых
типов. Единственным типичным признаком можно считать отсутствие морфологии и
близость к изолирующим языкам. К нейтральному типу относятся некоторые языки западной Африки.
И. И. Мещанинову принадлежит заслуга в
выявлении качественных отличий в структуре предложения различных
языков: аморфных,
поссесивных,
эргативных и
номинативных. И. И. Мещанинов приходит к выводу,
что ни одна из этих конструкций предложения не
может рассматриваться как стадиальный признак и что нет достаточных оснований рассматривать
те или иные конкретные языки как находящиеся на различных стадиях развития в
зависимости от того, какая из этих конструкций предложения им
свойственна. И. И. Мещанинов приходит к выводу, что «эргативность и
номинативность вовсе не отражают разницы в мышлении», различные синтаксические
конструкции являются равноценными способами выражения основных синтаксических
отношений [Мещанинов 1967, 1984].
3. Особенности выражения главных
членов предложения в русском и дагестанских языках.
В
разработку синтаксиса дагестанских языков большой вклад внесли братья Евгений
Алексеевич и Анатолий Алексеевич Бокаревы (аварский язык, чамалинский язык),
А.Дирр, Магометов А.А. Д.С.Самедов («Синтаксис
сложного предложения аварского языка в сопоставлении с русским»), Юнус
Д.ешериевич Дешериев (бацбийский, хиналугский, чеченский языки), Запир
Гасанбекович Абдуллаев (даргинский язык «Очерки синтаксиса даргинского языка»),
Петр КарловичУслар (автор грамматических описаний абхазского,
чеченского, аварского, лакского, даргинского, лезгинского и табасаранского
языков.) Бейдуллах
Гаджикурбанович Ханмагомедов («Очерки синтаксиса табасаранского языка»),
Магомед Магомедович Гаджиев («Синтаксис лезгинского языка»), Гюльмагомедов
Ахмедулла Гюльмагомедович (лезгинский язык). Сулейманова П. А. (Синтаксис словосочетания лакского
языка), Тарланов Замир Курбанович (агульский язык «Агулы: их язык и история»),
Гасанова С.Н. (Синтаксис словосочетания агульского языка), Ибрагимов Г. Х.
(цахурский язык) и т.д.
Эргативные
языки Дагестана характеризуются полистадиальной синтаксической структурой.
Здесь представлены следующие конструкции предложений:
а)
абсолютная; б) аффективная (= дативная); в) эргативная;д) генитивная (
посессивная или притяжательная); е) локативная.
По
своему происхождению эти конструкции относятся к разным хронологическим
ступеням развития синтаксической структуры дагестанских языков.
Функционирование
тех или иных конструкций в единой синхронной системе того или иного конкретного языка – явление
позднего времени.
Наиболее
яркой отличительной чертой русского и дагестанских языков на уровне предложения
является особенности выражения главных
членов предложения.
Каковы
критерии определения главных членов предложения в дагестанских языках?
Есть
два подхода:
1)
в одном случае суть членов предложения определяется в зависимости от их дистрибуции
и маркировки их взаимоотношений на основе учета особенностей формальных и
содержательных детерминат;
2)
в другом случае =- на основе учета реальных смысловых отношений сочетающихся
субъектно-объектных содержательных детерминат.
Подлежащее – главный член двусоставного предложения, в русском языке грамматически
независимый от других членов, выражаемый обычно существительным. местоимением
или другим склоняемым словом в форме именительного падежа и обозначающий
предмет, признак которого, т.е. действие, свойства, состояние определяются в
сказуемом. Кроме этого подлежащее м.б. в русском языке словосочетанием и
инфинитивом ( «Грамматика русского языка.т.2. М.1980._ с.368). В роли
подлежащего могут выступать и союзы, частицы, наречия, если они употреблены в
функции существительного. Например: А это «так» для меня нож острый ( Вересаев. На повороте). Это наше детско-охотничье
«почему» совсем не то, когда взрослые люди, опасаясь отдаться чарам красоты
говорят: «А почему?».
Сказуемое – это главный член двусоставного предложения,
грамматически зависящий от подлежащего (в
русском языке), обычно выражающийся личной формой глагола, именем
существительным, прилагательным, причастием, наречием и обозначающий действие, признак. свойство, состояние того
предмета, который выражен подлежащим.
Синтаксическая
сущность членов предложения может быть познана при учете всех структурных
признаков в рамках синтаксической корреляции( взаимосвязь,
взаимообусловленность). Исходя из этого, можно предположить, что член
предложения – это функциональная величина, характеризуема в каждой структурной
модели своими специфическими признаками как единица синтаксической корреляции.
Традиционное
в русском языкознании деление членов предложения на главные и второстепенные и
в описание синтаксических систем эргативных языков, к которым относятся
дагестанские языки.
Субъект в русском языке оформляется
именительным падежом независимо от семантики или значения глагола сказуемого:
Самовар кипел .Мы задумались. Человек
передал посылку. Ваня потянул к себе стул. Они увидели море.
Дагестанские
языки в подобных предложениях используют
различное падежное оформление подлежащего:
1)
при непереходном глаголе-сказуемом формой выражения подлежащего является
именительный падеж (номинативный, абсолютный);
2)
при переходном глаголе формой выражения подлежащего
является эргативный падеж, а формой
выражения прямого дополнения – именительный
падеж.
Эргативную
конструкцию составляет переходный глагол-сказуемое и два именных члена
предложения: 1) имя деятеля (агенс) в эргативе и имя объекта (пациенс) в
абсолютиве. Если вспомнить морфологию,
это идет от отсутствия залогов в дагестанских языках. Например:
лезг. Дишегьлиди (эрг агенс.) квар (им.п. объект) къачуна «Женщина кувшин взяла». Алиди (эрг.) ич (им.п.) т1уьна «Али яблоко съел».
аварск. Васас (агенс. в
эрг.п.- им. вас) дарсал (объект в им.п.) гьаруна « Мальчик уроки сделал».
лакск. Буттал (эрг.п.
агенс – им. бутта) лу бук1лай «Отец книгу читает».
агульск. Дада (эрг.п. – им. дад) китаб
хурая « Отец книгу читает».
Аффективная
конструкция включает аффективный глагол-сказуемое ( глаголы чувствования, эмоциональные)
и его актанты (актант пер. с лат.
означает «привожу в движение, действую») – любой член предложения, обозначающий
лицо, предмет, участвующий в процессе, обозначенном глаголом. Есть также безактантные глаголы (светает); одноактантные ( спит).
В
аффективных конструкциях имя субъекта стоит в дативе, а имя объекта –
в абсолютиве. Например:
ав.: Инсуе (дат.п.) жиндирго лъимер бокьула «Отец любит своего
ребенка»; Вехь вокьарасе
гьвеги бокьулеб «Кто любит
пастуха, тот и собаку любит».
аг.: Дадас (дат.п.) учин шиниккв кканде: «Отец любит своего ребенка». Ччуччус (дат.п. ;им.
п. –чу ) хъел адиная « Брат разозлился».
Абсолютная
конструкция предложения характеризуется наличием у непереходного
глагола-сказуемого единственного обязательного актанта в абсолютиве (номинативе) :
лезг.
Буба
(им.п.) фена «Отец ушел»
таб.
Хьадука
(им.п.) улубкьну «Весна пришла».
агульск.: Рагъ айч1уне « Солнце взошло».
Противопоставление
форм подлежащего в непереходном и переходном предложении является одним из
главных признаков языков эргативного строя.
К расхождениям русского и дагестанских языков
с т. зр. переходности/непереходности следует отнести также различия в способах
образования непереходных предложений из переходных. В русском языке для
образования непереходных предложений из переходных достаточно изменить
залог/объект: О пишет письмо
(пишет – переходный глагол. Отбросим объект(письмо) – Он пишет (непереходный).
В
дагестанских языках принципы опущения прямого дополнения возможны, но его
отсутствие создает структурную неполноту предложения.
В
дагестанских языках имеются другие способы образования непереходных предложений
– опущение имени субъекта в эргативном падеже. В дагестанских языках при
глаголе-сказуемом, выражающем непроизвольное действие или состояние, субъект
выражается с помощью дательного падежа или же одного из местных падежей.
Схематически
это можно выразить следующим способом:
|
Русский язык
|
Дагестанские языки
|
|
1.Подл.(им.п.) + сказуемое
|
= подл. (им.п.) + сказуемое
|
|
2.Подл. + сказ.+доп..(вин.п.) <
|
=>подл.(эрг.)+доп.(им.п.) +сказ.
|
|
3.
Подл. (им.)+ сказ. + доп.(вин.п.)
|
<= >3. подл.(дат.п.) + доп.(им.п.)+ сказ.
4. подл. (лок.п.) + доп.(им.п.) + сказ.
|
Значительное своеобразие рассматриваемых
языков обнаруживается и в механизме согласования. В русском языке, как
известно, в системе глагольного согласования существуют две подсистемы. Первая
охватывает настоящее и будущее время и реализуется в согласовании глагола с
подлежащим в лице и числе. Например:
Погодите
Я подойдУ.
Эта подсистема
действует и в повелительном наклонении по отношению ко второму лицу ( иди – иди-те, читай – читай-те).
Вторая система,
относящаяся к прошедшему времени касается согласования в числе и роде. Например:
Студент высказался
Студентка
высказалась
В этом отношении
дагестанские языки не представляют
единообразия. Там, где нет классных показателей, нет и классного
согласования ( Например, в агульском: Рамазан даради ушуне « Рамазан в лес
пошел».. Фат1имат даради ушуне «Фатимат в лес пошла»). Но в этих языках, в
частности, в лезгинском языке различаются формы повелительного наклонения:
Лезг. 1 л. ац1укьин «сядем»
2л. ацукь «сядь»
3.л. ацукьрай «пусть сядут».
В большинстве дагестанских языков
глагол-сказуемое согласуется с именем в классе и числе с помощью
классно-числовых показателей независимо от его видо- временных характеристик:
ав.яз. Муса рокъове вач1ана
«Муса пришел домой»
Кавсарат
рокъойе йяач1ана «Кавсарат пришла домой».
В некоторых языках отмечается наличие
неклассных глаголов, не имеющих в своем составе классной морфемы. В таких
случаях классное согласование наблюдается лишь у аналитических форм сказуемого,
имеющих классный суффикс, а также классный префикс при вспомогательном глаголе:
ав.яз. Эмен х1алт1ана «Отец работал»
Эмен
х1алт1улев вуго
«Отец работает».
Эбел
х1алт1лей йиго
«Мать работает».
Важным признаком является классное
согласование глагола не с субъектом переходного
предложения. а с объектом,
выраженным в именительном падеже.
Итак,
особенности классного и личного согласования в различных классных языках
заметно варьируют. При работе в школе это надо учитывать.
Словосочетание
В
определении словосочетания как синтаксической единицы, в понимании его
отношения к предложению между разными научными грамматиками нет полного
согласия и единства. В самом своем возникновении синтаксис представлял собой
учение о соединении отдельных слов в речи, т.е. синтаксис возник как
своеобразное учение о словосочетании. Основоположник учения о синтаксисе
Аполлоний Дискол (II век н.э.) задачу синтаксиса видел
не в разложении предложения на его части – члены предложения, а в установлении
значений и синтаксических функций слов (частей речи) и на этой основе способов
построения из них «цельной речи» [Прокопович 1966:5]. Но такой подход не
получает развития в западноевропейской грамматической традиции, и уже с эпохи
средневековья на первый план выдвигается анализ предложения, разложение его на части, а живые, конкретные
сочетания слов, присущие каждому отдельному языку, сменяется установлением
общих универсалий.
Cинтаксическая наука в России
имеет также свою историю. В Грамматике Мелентия Смотрицкого синтаксис
рассматривался как учение о сочинении частей речи, о сочетании слов в
предложении, т.е. как своеобразное учение о словосочетании. М.В.Ломоносов
определяет синтаксис как учение о «сочинении частей слова», содержащее в себе
правила этого сочинения. М.В. Ломоносов заложил фундамент о словосочетании в
русском языке, хотя не пришел к четкому пониманию и определению словосочетания
как особой синтаксической категории. К синтаксису обращались А.А.Барсов,
А.Х.Востоков, Ф.Ф. Фортунатов. Последний определял словосочетание как полное
предложение «…я остановлюсь лишь на полных предложениях, являющихся в
словосочетаниях. Я упоминал, что во всяком словосочетании один предмет мысли, в
одной части словосочетания, обозначается как находящийся в известном отношении
к другому предмету, в другой части словосочетания, будет ли оно выражением
целого психологического суждения или выражением его сложной части» [Фортунатов
1957:453]. Предложение им понимается как особый тип словосочетания.
На западе
проблемами синтаксиса в это время (80-е годы XIX столетия) занимался немецкий ученый Ион Рис. Он считает,
что при научном анализе сложные конструкции языка можно разложить с формальной
точки зрения на следующие составные части:
1) звуки,
как самые малые, неразлагаемые далее единства;
2) звуки,
соединенные в новые сравнительно самостоятельные единства, т.е. слова и
3) слова,
соединенные в новые, относительно самостоятельные единства, т.е. словосочетания.
Предметом синтаксиса, по его мнению, является словосочетание.
А.М. Пешковский не всякие сочетания слов
относит к словосочетаниям: «.. для того,
чтобы два слова могли составить словосочетание, надо, чтобы они были соединены
одновременно в речи и в мысли…Словосочетание есть два слова или ряд слов,
объединенных в речи и мысли» [Пешковский 1938:63], он называет словосочетанием
всякое сочетание слов, в том числе и сочетание знаменательного и служебного
слова (при дороге, около дороги).
Некоторые
представители европейского языкознания относят к словосочетаниям даже сочетания
сущ. с артиклем [Ильиш 1971:177]. М.Я.Блох отмечает, что если придерживаться
формального содержания термина словосочетание, то надо признать, что и такие
сочетания должны получить ранговый статус фразем, тем более, что между
служебными и знаменательными словами имеются переходные случаи (ought to
return; all but one; the very bestи т.д. [Блох 2004:68]. Большинство языковедов
признают словосочетанием только сочетание самостоятельных, знаменательных слов.
Сухотин
В.П., П.С.Кузнецов, А.Н. Гвоздев признают словосочетаниями как сочетания
равноправных слов (брат и сестра, ты и я,
father and son или наоборот, смысл
тот же), так и неравноправных, одно из которых является стержневым, главенствующим
(туманное утро, изучать историю).
Другая
группа ученых относит к словосочетаниям
только сочетания неравноправных слов, основанных на подчинительной
связи, считая, что они создают особую синтаксическую единицу (В.В. Виноградов,
Н.Ю.Шведова).
Современные лингвисты, в частности, Г.А.
Золотова (стоит на позициях В.В.Виноградова) первичной синтаксической единицей
русского языка признает форму слова: «..1) Из анализа
синтаксических связей слов с необходимостью вытекает значительно более узкое
понимание словосочетания, чем принятое в Академической грамматике, «Основах
построения описательной грамматики 1966 г, Грамматике 1970 г. 2) Словосочетание и
в узком, и в широком понимании не может считаться первичной единицей
синтаксиса. Так как само оно представляет собой некое соединение элементов
(именно синтаксических форм слова)…5) Поскольку и предикативный минимум…
состоит из сочетавшихся предикативной связью синтаксических форм слова, и
распространение, усложнение этого минимума происходит посредством присоединения
различных синтаксических форм, представляется целесообразным признать
синтаксическую форму слова первичной
синтаксической единицей русского языка» [Золотова 1973:65]. Относительно
словосочетания Г.А.Золотова пишет: «Словосочетание как соединение знаменательных слов (или их форм)
на основе грамматического подчинения
служит на докоммуникативной ступени расчленённым обозначением понятия и
демонстрирует синтаксические свойства подчиняющего (определяемого) слова, на
коммуникативном же уровне, так же как и аналог словосочетания, участвует в
предложении в качестве его распространенного компонента. Словосочетание в
предложении, таким образом, не что иное, как распространенная синтаксическая
форма слова» [Золотова 1973: 66].
В.Д.
Аракин пишет: «Словосочетания в каждом языке строятся по определенным,
характерным для данного языка моделям, представляющим собой обобщенные
величины, которые в речи наполняются
разнообразным лексическим материалом, придающим данному словосочетанию
конкретный характер» (Аракин 1977:138.).
На фоне
тех результатов, которых достигла наука с тех пор (прежде всего мы имеем в виду
славянские языки) исследования в этом русле на материале дагестанских языков кажутся более чем скромными: по ряду
дагестанских языков специальных работ, посвященных словосочетанию (синтаксису в
целом) нет до сих пор. Имеющиеся монографические работы по синтаксису
дагестанских языков посвящены в основном предложению (А.А. Бокарев, М.М.
Гаджиев, Б.Г-К. Ханмагомедов, З.Г Абдуллаев, Д.С. Самедов, Г.И. Ахмедов и др.).
Мало внимания при этом уделяется
словосочетанию как единице синтаксиса.
Тем не
менее, начиная с 70-х годов ХХ в., появляются специальные исследования по
словосочетанию отдельных языков Дагестана (П.А.Сулейманова, С.К.Сулейманова,
М-Ш.А. Исаев, М.И. Магомедов), а за последние десять лет исследователи активно
стали обращаться к
В учебной
и научной литературе по дагестанским языкам до сих пор нет единого мнения
относительно того, что представляет
собой словосочетание. Анализируя в
хронологическом порядке синтаксические исследования, мы ставили цель выяснить,
что понимают под словосочетанием исследователи дагестанских языков; каковы границы данной единицы, каково его
соотношение со словом (прежде всего со
сложным), предложением и какие аспекты классификации словосочетаний
рассмотрены.
Исследователи
дагестанских языков при рассмотрении проблем словосочетания во многом опираются
на традиции русского языкознания, где объем и понимание сущности словосочетания
в разные периоды определялись по-разному.
Первой
специальной работой по синтаксису дагестанских языков явилась работа А.А.
Бокарева [Бокарев 1949], в которой
словосочетание отдельно не рассматривается, но при анализе причастных
определений, придаточных определительных аварского языка автор, исследуя
синтаксические связи, отмечает особенности их оформления в русском и аварском
языках на примере словосочетаний (сам
термин «словосочетание» им не употребляется).
В
монографии М.М. Гаджиева [1954] тоже нет специального раздела, посвященного
словосочетанию, но, характеризуя простое предложение в лезгинском языке,
М.М.Гаджиев отмечает, что оно обычно состоит из ряда слов, связанных между собой. Такие « …пары или группы слов,
связанных между собой, обычно называют
словосочетаниями» [Гаджиев 1954: 24]. Рассматривая синтаксические связи, он
отмечает, что независимо от того, какие средства использованы для соединения
слов (формы отдельных слов, служебные слова, интонация и т.д.), слова,
выражающие определенные понятия или представления связываются между собою как равноправные, независимые, или как
неравноправные, как связанные отношениями зависимости одного слова от другого (выделено нами – С.Г.).
Следовательно, мы можем предположить, что автор признавал и сочинительные, и
подчинительные словосочетания.
Более подробному
и специальному анализу подвергаются словосочетания в работе Б.Г-К
Ханмагомедова, посвященной синтаксису табасаранского языка. В понимании объема и границ данной единицы он следует за В.В.
Виноградовым, согласно концепции которого «… словосочетаниями считаются
исторически сложившиеся в языке и существующие независимо от предложения
грамматические единства, образуемые соединением двух или большего количества
слов, принадлежащих к знаменательным частям речи, и служащие обозначением
какого-нибудь единого, но расчлененного понятия или представления»
[Ханмагомедов 1970: 6]. На основе сравнения словосочетания с другими единицами
языка (слово, предложение) выявляются релевантные признаки данной единицы:
отсутствие категории модальности, времени, интонации сообщения.
Словосочетание
отличается от указанных выше единиц и структурно: предложение может состоять и
из одного слова, а словосочетание, согласно концепции В.В. Виноградова,
организуется вокруг одного знаменательного слова, являющегося его стержнем, что
проявляется как в формальной, так и смысловой стороне словосочетания. Не
признаются словосочетаниями сочетания слов, компоненты которых равноправны:
во-первых, на основании отсутствия стержневого компонента; во-вторых, на
основании того, что это ряды слов, которые могут быть теоретически продолжены
до бесконечности и не служат обозначением единого, хотя и расчлененного
понятия. Такое понимание Б. Г-К. Ханмагомедов применяет и к материалу
табасаранского языка: Гьяятдиъ к1арар,
пеэр ва биц1и баяр рякъюрайи «Во дворе виднелись телята, куры и маленькие
ребятишки». Соединения слов к1арар «телята»,
пеэр «куры» ва биц1и баяр «маленькие дети» никаких единых, хотя и расчлененных
понятий не обозначает [[Ханмагомедов 1970:10].
Вслед за
Грамматикой русского языка (1960 г.) Б. Г-К.Ханмагомедов считает, что понятие
сочинительных словосочетаний вырастает на почве смешения словосочетаний и
однородных членов предложения, на почве общего неразграничения словосочетания и
предложения. Вместе с тем, автор особо выделяет такие интересные случаи
развития номинативных функций у сочинительных словосочетаний, что сближает их с
подчинительными словосочетаниями и словами. Речь идет о бессоюзных
сочинительных конструкциях, которые, переосмысляясь, превращаются (по мнению
автора) в сложные слова. Это такие соединения как: абйир-бабар (отцы-матери)
«родители», баяр-шубар
(мальчики-девочки) «дети», хал-йишв
(дом-поместье) «хозяйство» и т.д. Забегая вперед отметим, что и в настоящее
время в дагестановедении нет общепринятого термина для характеристики таких
сочетаний. А.Г Гюльмагомедов называет такие образования [диде-буба (мать-отец) – «родители»; атун-хъфин- (приход-уход) - «посещение] сочинительными
словосочетаниями на основании того, что оба компонента представляют собой
самостоятельные лексические единицы, функционирующие вне этих конструкций.
Кроме того, они воспроизводятся в речи в готовом виде, что, по его мнению,
говорит об их фразеологичности [Гюльмагомедов 1978: 32].
Проблема
статуса таких единиц поднимается и в статье Н.Г. Исаева, который на материале
цахурского языка выделяет следующие черты, присущие как словосочетанию, так и слову:
1. Оба компонента независимы друг от друга,
что сближает их с сочинительными словосочетаниями, однако, в отличие от них,
являются замкнутыми конструкциями;
2. По признаку замкнутости их можно отнести к
подчинительным словосочетаниям. Но в них нет зависимого и главного компонента;
3. Такие
сочетания существуют как готовые, что сближает их с ФЕ, но, в отличие от них, у
них нет морфологических вариантов, компоненты сохраняют свои прямые значения и
каждый компонент обладает широкой сочетаемостью с другими словами в языке
[Исаев 1999:151].
Такие
единицы исследуются и на материале других дагестанских языков [Гусейнова 2002;
Исаев1997; Богуславская 1999; Гасанова 2003].
При
определении словосочетания мы стоим на позициях В.В.Виноградова и считаем, что словосочетание – это номинативная
единица языка, образованная соединением двух и более знаменательных слов на
основе подчинительной связи. Но вместе с тем, считаем, что к словосочетаниям в агульском языке можно
отнести некоторые парные сочетания слов, образованные соединением двух
знаменательных слов на основе соединительной связи: дад-баб /дадна баб «родители» (букв.
«отец –мать»), хал-мукь «хозяйство» (букв. «дом- место»), къаб –къуджагъ «посуда», такие сочетания
употребляются в номинативной функции, в
отличие от сложных слов, изменяются обе части: бабар-дадар, хулар-мукьар и
др.
Типы
синтаксической связи (самостоятельно).
Классификация
словосочетаний в русском и дагестанских языках производится исходя из:
1) по морфологическому
характера главного слова:
именные, среди которых выделяются:
субстантивные ( широкая улица), адъективные (умный не по годам), нумеративные
(третий справа), прономенальные ( кто-то из класса);
глагольные : писать
лекцию
наречные ( очень
удачно. по-прежнему хорошо, далеко отдома)
2) по структуре: простые (состоящие из двух слов):
высокий
дом, книга студента, слушать лекцию, бегло читать ). Простые словосочетания не обязательно бывают двусловными:
распространение слова может быть произведено путем цельного синтаксического или
фразеологического словосочетания, а также путем аналитической грамматической
формы, например: человек высокого роста, юноша двадцати лет, принять участие в
состязании, самая интересная книга. Такие словосочетания семантически являются
простыми (ср. высокорослый человек,
двадцатилетний юноша, участвовать в соревновании, интереснейшая книга), а в
синтаксическом отношении они примыкают к сложным.
Сложные словосочетания представляют собою распространение слова целым
словосочетанием, причем формы и связи составляющих их слов не всегда зависят от
главного слова. Например, в словосочетании успех
молодого писателя определение молодого ни по смыслу, ни по форме не связано
с главным словом всей группы - существительным успех; в словосочетании можно выделить две пары: успех писателя и молодого писателя, но их связывает более расчлененное
представление, выражаемое всем словосочетанием. В словосочетании мой старший брат одно слово (мой) определяет целое словосочетание (старший брат).
Комбинированные которые образуются на основе связей,
исходящих от разных стержневых слов; зависимое слово в таком словосочетании
одновременно само является стержневым такого простого (или сложного)
словосочетания: увлеченно читать
интересную книгу).
3) по
характеру смысловых отношений между компонентами (атрибутивные - высокий дом, объектные – читать книгу, обстоятельственные идти подпрыгивая).
Расхождения между словосочетаниями русского и
дагестанских языков заключаются в особенностях связи компонентов .
Наличие
определенных морфологических категорий у компонентов словосочетаний в одном
языке и отсутствие их у тождественных в другом языке приводит к различным типам
связи между компоненатами словосочетаний в сопоставляемых языках.
Продемонстрируем
это на примерах именных словосочетаний:
|
Русский язык
|
Дагестанские языки
|
|
Большой дом
Большого дома согл. в р..ч., пад.
Большие дома
Больших домов
|
Тип 1.
Ав. к1удияб рукъ «большой дом»
К1удияб
рукъалъ
(р.п.) «большого дома»
К1удиял
рукъзал
(мн.ч. им.п.) «большие дома»
К1удиял
рукъзазал
(мн.ч.р.п.) «больших домов».
К1удияв
вац «старший брат»
к1удияв
вацас
«старшего брата»
В аварском языке в этом типе словосочетаний
наблюдается согласование в классе и
числе.
|
|
|
Дарг. язык.
Халасы
юрт
«большой дом»
Халасы
юртла»большого
дома»
Халати
юртини
большие дома»
Наблюдается согласование в числе.
|
|
|
Лезг. язык: еке к1вал «большой дом»
Еке к1валин !большого дома»
Еке к1валер «большие дома»
Связь примыкание.
|
В
словосочетаниях с зависимым компонентом, выраженным относительным
прилагательным, в русском языке также представлен тип связи согласование
(каменный дом), в дагестанских языках в подобных словосочетаниях представлено
управление (т.к. в дагестанских языках относительные, притяжательные
прилагательные совпадают формально с родительным падежом существительного):
Ав.яз. ч1анчил (р.п.) рукъ «каменный
дом»
Аг. яз. гъвандин (р.п.) хал «каменный дом»
Во всех языках
Дарг.яз.къаркъала (р.п.) юрт «каменный дом»
управление
Лезг. яз. къванцин (р.п.) к1вал «каменный дом»
Лакск. яз.
чарттал (р.п.) къаттри «каменный дом»
Тип.
2. Словосочетания с зависимым местоимением.
Русский язык: мой дом, этот дом, моего дома,
этого дома, мои дома, эти дома, этих домов, эта улица (связь – согласование в роде, числе, падеже).
Ав.яз.: дир рукъ «мой дом» гьаб
рукъ «этот дом» дир рукъзал «мои дома»
дир
рокъол «моего дома» гьаб рокъол «этого дома» гьал
рукъзал «эти дома».
Дарг.яз.
дила юрт «мой дом» иш
юрт «этот дом» дила юртуни
дила
юртла «моего дома» иш
юртла «этого дома» ишди юртуни
Связь управление (и согласование во мн. числе ).
Тип
3. Словосочетания с зависимым числительным в качестве зависимого компонента.
В
русском языке в словосочетаниях с зависимыми числительными одна, одно, один, два, две, оба, обе, полтора, полторы наблюдается связь сочетание согласования с управлением.
Лакск. яз. ца
къатта «один дом»
ца
къатлул «одного дома»
(управление)
к1ива
къатта «два дома»
к1ива
къатлул «двух домов»
к1ийа
оьрч1 «два мальчика»
к1ийа
оьрч1ал «двух мальчиков» ( согласование в классе и управление)
В
остальных дагестанских языках, где есть классы, наблюдается классная
координация.
В
словосочетаниях, образованных по модели «сущ.+сущ» в сопоставляемых языках
представлено управление.
Тип
4. «глагол + существительное»
1) РЯ сказать матери
АгЯ: бабас
пас «матери сказать»
АвЯ: эбелалде
абизе «матери сказать»
ЛаЯ : ниттихь
учин «матери сказать»
2) РЯ вернуться
на родину
АгЯ : ватандиди адес «на родину вернуться»
АвЯ: ватаналде вуссине «на родину вернуться»
ЛЕЯ: ватандиз хкун «на родину вернуться»
(беспредложные
конструкции во всех даг. языках).
3) РЯ: бить
кнутом
АгЯ:
къемчилди йирх1ас «кнутом бить»
ДаЯ: гярчумагли бяхъес «кнутом бить»
ЛаЯ: мерхь бищун «кнутом бить»
ЛеЯ: къамчидалди гатун «кнутом бить».
Во всех
приведенных примерах бросается в глаза несовпадение последовательности
компонентов в русском и дагестанских языках:
1. В
русском языке в препозитиве глагольный компонент, который определяет
существительное. В дагестанских языках – в препозитиве существительное.
2. В русском языке встречается как падежное, так и падежно-предложное управление. В дагестанских языках только падежное управление. Однако это не
означает, что нет другого – есть послеложное
управление.
В русском
языке предложное управление преобладает над беспредложным, в дагестанских языках
беспредложное над послеложным. Это вызвано тем, что сравниваемые языки относятся к разным типам. Для русского языка
импликация флективности должна была вызвать беспредложное управление, т.е.
синтетическую структуру управления, оказалось наоборот. Дело здесь в том, что в
русском языке всего 6 падежей, а в дагестанских языках их гораздо больше. В
дагестанских языках возможности падежного управления намного больше.
3.
Наблюдаются случаи несовпадения сферы употребления соответствующих падежей.
Дательный падеж в лезгинском, агульском, табасаранском и др. даг. языках может
иметь направительное и пространственное значения.
РЯ: идти в
лес (в.п.)
ЛеЯ: тамуз (дат.п.) фин
в лес идти»
Обозначение
предметов в пространстве в русском языке
распадается на одну сему (находится), других коннотаций нет. В дагестанских
языках картина несколько иная:
РЯ: книга находится в сумке, книга находится на
столе, картине висит на стене.
АгЯ: китаб
сумккайиъ ая « книга находится в
сумке»
китаб
усттулил алдея «книга находится на столе»
китаб
усттуликк ккея «книга находится под столом»
китаб
усттулихъ хъая «книга находится за
столом»
китаб
устттулариг1
г1ая «книга находится между стульями»
китаб
усттулигь гьая
«
книга находится перед столом»
В
дагестанских языках семантическая структура пространственных конструкций иная:
семантическая структура глагола указывает
место, конкретизирует его. Здесь две семантические лексемы (указание на
пространственное расположение и уточнение места нахождения: ккея. хъая, гьая, фая, г1ая и т.д.).
Данные примеры дают возможность заметить, что в русском языке данное
семантическое поле нахождения, бытийности выражается лексической единицей,
семантическая структура которой состоит только из одной семы, семы наличия.
Тогда как
в дагестанских языках эта сема наличия конкретизируется с помощью формальных
показателей. Они называются превербами (в агульском - кк,
г1, хъ, гь ), выражающими и положение описываемого предмета по отношению к
другому предмету.
В русском
языке тоже есть единицы, указывающие на нахождение предмета в пространстве или
относительно другого предмета :
машина
находится в гараже, во дворе, у гаража и т.д.
В русском
языке представлено два типа наличия
предметов в пространстве: абастрактно – конкретный, в дагестанских языках –
конкретный.
«Сопоставительная
характеристика сложного предложения в РДЯ
В научной литературе по дагестанским языкам
имеются различные точки зрения относительно грамматической природы сложного
предложения. Нет единого мнения относительно статуса придаточных предложений в
сложном предложении и т.д. Опираясь на имеющуюся литературу по русскому и
дагестанским языкам, попытаемся отметить сходные и отличительные черты этих
единиц в РДЯ. Надо отметить , что и в русском языке, в разных учебниках встречаем
различные определения сложного предложения:»Сложное предложение - это
синтаксическая конструкция, образующаяся путем соединения нескольких (минимум
двух) предложений на основе союзных связей сочинения или подчинения или нулевой
союзной связи - бессоюзия. - ЛЭС, 1990, с. 471. Н.М. Шанский определяет сложное
предложение как синтаксическую коммуникативную единицу высшего, по сравнению с
простым предложением порядка».
Не вдаваясь в историю разработки сложного
предложения, отметим только, что наиболее часто встречающимися во всех
определениях признаками сложного предложения признаются:
1. наличие двух и более грамматических основ,
или частей, по форме однотипных с простыми предложениями;
2. эти несколько предложений образуют единое
смысловое, конструктивное и интонационное целое.
Как в русском, так и в дагестанских языках
сложное предложение имеет много общего с простым предложением. Общность
заключается в том, что оно во-первых,
как и простое оформляется как единое целое; во-вторых,
и простое, и сложное предложения интонационно оформляются одинаково; в -третьих, и в простом, и в сложном
действуют общие закономерности словопорядка. Однако части сложного предложения
в коммуникативном плане противостоят простым предложениям присутствием
коммуникативной целостности. То есть части сложного предложения в изолированном
виде не представляют семантического целого.
Сложное предложение может оформляться
повествовательной, побудительной и вопросительной интонацией. На стыке
предикативных единиц могут наблюдаться резкие тоновые контрасты (повышение и
понижение тона). Каждая предыдущая единица не имеет интонацию конца, каждая
последующая- интонации начала. Возможно и совмещение интонаций в пределах
сложного предложения. Как уже ясно из сказанного, в русском и дагестанских языках
части сложного предложения не обладают интонационной завершенностью.
По формальной организации сложные предложения
представляют следующие структуры:[ ],[ ] [ ];[ Ь [ ] ~ [ ], и они в русском и дагестанских совпадают. Но
не всегда предложение с одной структурой передается этой же структурой, т.е.
нет эквивалентности структур.
По характеру средств связи предикативных
частей сложные предложения подразделяются на союзные и бессоюзные. В союзных
части связаны союзами, союзными словами и средствами самих частей (в даг.). Как
в русском, так и в дагестанских языках выделяются сложносочиненные и
сложноподчиненные предложения. При исследовании структурно-семантической
организации сложного предложения дагестанских языков лингвисты, кавказоведы
обращаются к традициям русского языка. Выше мы уже упоминали фамилии
дагестанских лингвистов, занимающихся исследованием предложения в дагестанских
языках, ими же исследовано и сложное предложение.
(Гаджиев М., Ханмагомедов, Абдуллаев З.Г.,
Гюльмагомедов, Самедов) . По их мнению, сложные предложения в сопоставляемых
языках отличаются коммуникативным и/бмысловым единством. Сложноподчиненные
предложения даг. языков отличаются большей коммуникативной слитностью.
К анализу СПП дагестанских языков применяют
«традиционный» в русском языкознании подход, разработанный Ф.И.Буслаевым ы XIX
в, который уподоблял сложное предложение простому, а отношения между частями
сложного предложения - отношениям между членами простого предложения. Отсюда
термины 2обстоятельственные придаточные, «определительные» и т.д. Но этот
подход не совсем безупречен:
1) Разрушается та логическая основа, на
которой строится сама классификация. Она заключается в том, что в числе
придаточных предложений оказывается и такой тип, как придаточные следствия, а
между членами простог о предложения нет следственных отношений.
СПП и в русском и в дагестанских языках
характеризуется тем, что придаточные
предложения присоединяются с главной частью с помощью союзов и союзных слов.
Например,
ав. Дун сон дарсалда
вук1инч1о, шай гурелъул дун вук1аиа унтуп - « Я вчера на уроке не был, потому
что я был болен.
дарг............................. сенк1у
лезг............................. вучиз лагьайт1а.
Эти части не являются самостоятельными
предложениями. Кроме придаточных, присоединенных с главной частью союзами и
союзными словами, для дагестанских
языков характерно присоединение придаточной части с помощью глагольных форм. Вопрос о том,
является придаточное предложение самостоятельным дискутируется, но большинство
дагестанских ученых склонны считать, что это самостоятельная придаточная часть,
соединенная глагольной формой.
Н-р, дарг. Саат ца бик1ибх1ели, нуша
г1унчи дурадулхъех 1 е «Когда наступит один час(дня), мы пустимся в дорогу»
Агульск. Се1ет сад хьегуна, хьин уч1асе рякъуьъ «Когда будет час (14 часов), мы
пустимся в дорогу»
Кум. Уьйге мен гелгенде, биревда
йокъ эди «Когда я пришел домой,
(дома) никого не было».
Что общего между
этими предложениями? (русск,- даг. яз.):
1.
Придаточное стоит перед главной частью;
2. 2) В русском языке части соединяются при
помощи союза когда в препозиции, а в дагестанских языках глаголами в
определенной форме.
Особенность построения данных
предложений заключается в том, что придаточные предложения с главным соединены
не с помощью союзов, союзных слов, а с помощью сказуемого
придаточного предложения. Сказуемое придаточного предложения в
каждом из приведенных примеров выражено какой-либо отглагольной формой, которая
указывает на время ( в придаточных времени). Важно отметить, что эта форма
не^может быть независимым сказуемым в простом самостоятельном предложении.
Сказуемые-связки -
это формы, напоминающие деепричастные формы, поэтому предложение не является
самостоятельным, незавершенным. А не являются ли они деепричастными оборотами?
Чем они отличаются от тех конструкций, которые мы привыкли называть
деепричастными оборотами. Это вопрос обсуждается. На него можно ответить, если
внимательно смотреть на структуру этих предложений.
Читая книгу, я заснул.
Отличие такого
предложения р. яз. с деепричастным оборотом от придаточной части с глагольной
формой, напоминающей деепричастие даг. яз. в том, что «читая» относится к
говорящему, т.е. — к «я». Один и тот же человек читает и
засыпает. А
в дагестанских языках действие, выраженное деепричастной формой относится к
разным частям ( лицам). ( Когда наступит час, мы пойдем). В обеих частях
имеются действующие лица, т.е. свой субъект, подлежащее. Придаточная часть
приведенных сложно-подч. Предложений отличается от деепричастных оборотов
русского языка наличием самостоятельного подлежащего. В дарг. Саат, в
кум. Мен, в ав. Дун.
Всегда ли в
дагестанских языках такая картина? Нет не всегда.
Например, в лезг. Ктаб к1едайла, зун
ахварал фена ( Книгу читая, я заснул). В обеих частях один субъект.
Есть ли связь между
структурой сложного предложения и принадлежностью языка к тому или иному типу.
Ответа однозначного до сих пор нет. Но попытки ответить были. В языках
флективного типа корневая морфема может занимать различные позиции по отношению
к служебным морфемам, т.е. приставкам и суффиксам.
Корневой морфеме
могут предшествовать служебные морфемы и последовать за корневой морфемой. Есть
случаи одновременного накладывания - Поволжье. Следовательно, служебные морфемы
в языках флективного строя обладают относительной свободой. Нечто подобное
можно наблюдать и в структуре сложных предложений. Так. Например, я не
знал, когда он приедет. Когда он приедет, я не знал. Допускается
ли такая свобода в словах, нет . суффикс не может быть приставкой и наоборот.
Лексический и синтаксический уровни нужно различать.
Агглютинативные
языки: одна морфема накладывается на другие. На уровне синтаксиса
«агглютинативность» проявляется в том, что придаточные предложения соединенные
с главной частью с помощью глагольных форм, в СПП не допускают перестановки.
Более того, сложное предложение целиком обессмысливается, если отбросить
окончание глагольного сказуемого, которое служит для присоединения придаточного
с главной частью.
